Швея из Парижа - стр. 17
Судно оказалось заполнено лишь наполовину, что вновь удивило Эстеллу – неужели нельзя взять некоторых из отчаявшихся людей, которые наводнили Францию, пусть даже без документов? – однако затем выяснилось: они поплывут в Лиссабон, где подберут тех, кто не успел попасть на борт в Бордо. Теперь пароход был забит; раскладные койки поставили в главном салоне, в библиотеке, во дворике, называвшемся «Палм-Корт»; даже в бассейне спустили воду и оборудовали там спальные места. Несмотря на перегруженность, на корабле было тихо, словно вместо людей там обитали призраки, видимые, но безмолвные. На лицах читались невысказанные страх и тревога, особенно после того, как всем приказали на ночь класть под подушку спасательные жилеты. Каждый день приходили сообщения о новых потерях. Немецкие войска ломились в двери Парижа. Правительство увиливало от ответа, а затем тоже сбежало. Париж был усеян пеплом от сожженных бумаг – министерства уничтожали документы, чтобы те не попали в руки врага.
Рано утром одиннадцатого июня, когда пароход шел из Лиссабона в Голуэй, чтобы взять новых пассажиров, Эстелла решила выйти на палубу в неурочный час – ей не спалось. За пределами парохода царила темнота, однако там, где стояла Эстелла, небо казалось подсвеченным – американские флаги усиленно освещали прожекторами, хотя это скорее привлекало внимание, чем позволяло судну проскользнуть незамеченным. Эстелла и сама сияла в своем золотом платье, которое надела, представляя, что вместо шелка ее обнимают мамины руки. Она закрыла глаза и вообразила маму в подаренной блузке. Так рулон шелка соединил их через океан.
В памяти звучали последние мамины слова: «Всегда оставайся такой, как сейчас». Только вот кто она теперь – без дома, без работы, без семьи, да еще и со лживым выдуманным прошлым?
Она ощутила рядом чье-то присутствие.
– «Лаки Страйк?» – произнес мужской голос.
– Откуда у вас американские сигареты? – спросила Эстелла. Мужчина с волосами песочного цвета и янтарными глазами дружески улыбался ей, внушая что угодно, только не опасения. Она взяла сигарету и с благодарностью затянулась.
– Мои родители в прошлом году привезли с собой во Францию несколько коробок. Хотя мы все много курим, сигареты еще не закончились.
– Они не знали, что у нас во Франции тоже есть сигареты?
– Вы француженка?
– Да, – с гордостью заявила Эстелла. – Но родилась в Америке.
Слова выстрелили, подобно сигнальной ракете в ночи – дерзко и угрожающе.
– Тогда вас, вероятно, заденет, если я скажу, что, по мнению моих родителей, курить «Голуаз» – все равно что курить землю.
– Зато курить ваши сигареты – все равно что курить воздух, – парировала она, слегка улыбнувшись.
Мужчина прижал руку к сердцу, как будто зажимал рану. Он признал себя побежденным.
– Вы считаете, французы храбрее нас?
– Нам приходится быть смелыми. В Америку никто не вторгался. – Эстелла стряхнула пепел за борт, в темную воду, где таились бог знает какие ужасы: подводные лодки, торпеды… Об айсбергах никто больше и не задумывался.
– Кстати, меня зовут Сэм. И я прошу прощения.
– Эстелла. Вы ни в чем не виноваты, разве что тоже собираетесь штурмовать Париж. А что вы делали во Франции?
– Мой отец – врач, мама – медсестра. Они работали в Красном Кресте, а теперь уезжают.