Швед - стр. 45

Вместо взбучки и промывания мозгов всего лишь спрашиваю:

— Проголодалась?

— Ммм… да, — отвечает и натянуто улыбается. Тут же выдыхает и говорит: — Олег Викторович…

— Просто Олег, — поправляю её, выруливая с территории торгового центра.

— Эм... Ладно. Олег, — бормочет она и облизывает губы. — Я хочу извиниться, что сбежала от Анны… Просто… В общем, дурной она человек.

Я хмыкнул.

— Да? И с чего ты сделала такой вывод? У тебя в мозгах встроен прибор с определяющей шкалой, насколько тот или иной человек дурной? — немного ехидства и укора, но Яна не вжимает голову в плечи, не опускает взгляд, не смотрит виновато.

Девчонка вдруг вся ощеривается, я даже ощущаю, как вокруг неё словно бы вырастают колючки. Точно, колючка.

Её глаза наполняются гневом, тонкие пальцы сжимаются в кулаки до побелевших костяшек. Губы плотно сжались.

Она поднимает на меня потемневший грозовой взгляд и выпаливает гневно:

— Она мне рассказала историю, Олег! Ужасную, отвратительную, немыслимую историю! Она убила вашу женщину и вашего народившегося ребёнка! Она… Да она просто чудовище! Я вообще не понимаю, как вы могли меня ей доверить…

Яна передёргивает плечами, словно желает сбросить невидимое давление.

Как интересно. И каким образом мелкой удалось вытянуть из Саррэ эту поганую историю?

Но уже неважно.

Мои губы сложились в злобную ухмылку. Я заговорил, и голос мой был полон острого льда.

— Яна, позволь спросить, а кто ты такая, чтобы осуждать её? Ты знаешь, через какие испытания прошла эта женщина? Знаешь о её боли и чувствах, что сподвигли на определённый проступок? Ты не знаешь её путь, девочка, и вот так легко судишь, кривишь губы и делаешь выводы?

Она растеряно глядит на меня.

— Но… — в глазах непонимание и вопрос. — Она же… убила…

— Позволь напомнить тебе, что буквально ещё вчера ты сама была на грани. А знаешь ли ты, что человек, доведённый до конкретной черты, способен… убить. Ты сама-то знаешь, на что способна, если тебя загнать в угол, вывести из себя или довести до края? Поверь, тогда ты сделаешь всё что угодно, лишь бы выжить.

Она сложила руки на груди и воинственно спрашивает:

— Почему вы её защищаете? Она лишила вас ребёнка.

— Почему тебя это так зацепило, м? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Вы… — она запнулась, потупила взгляд, снова облизнула губы, заставляя меня мысленно чертыхаться. Снова смотрит на меня и произносит едва слышно: — Вы меня спасли, Олег. И я теперь за вас… всё что угодно для вас сделаю…

— Ох, девочка, — произношу я с мягким укором, — не стоит бросаться столь громкими словами. «Всё что угодно» — сильное обещание.

— Я знаю, — говорит она твёрдо. — И когда Анна рассказала об убийстве, мне стало… Очень горько и обидно за вас. Если бы история касалась другого человека, то я бы уже забыла об этом.

Я улыбаюсь. Приятно, чёрт возьми. Она явно готова была Анне вырвать сердце за меня. Маленький храбрый птенец.

— Я стал для тебя важным? — спрашиваю с лёгкой, едва заметной смешинкой в голосе.

Яна на мой вопрос закусывает нижнюю губу, и я вижу, как на её лице появляется румянец.

— В моём убогом мире вы – единственный человек, Олег. У меня никого нет. Есть только… вы. Точнее, ВЫ.

— Ты, — поправляю её снова. — Хватит этого выканья. Бесит.

Она улыбается и согласно кивает.

— Хорошо. Значит, я для тебя центр вселенной. Но Яна, это до тех пор, пока ты не познакомишься с нормальными людьми. Поверь, девочка, они есть, — говорю ей, а сам думаю, на хрена несу эту чушь?