Швед - стр. 14
Но я не останавливаю, не критикую. Понимаю, должно пройти время.
Салат приканчивает очень быстро. Потом выпивает морс и смотрит на меня осоловевшим взглядом.
Невольно икает и закрывает ладошкой рот.
— К сожалению, пока больше нельзя, иначе дурно станет, и без доктора не обойдёшься, — произнёс мягко.
Она кивает, но в глазах вижу сожаление.
Ох, девочка.
Подозвал официанта и другие заказанные блюда прошу завернуть с собой.
— Спасибо… — пробормотала она, комкая пальцами салфетку. — Я хочу… Хочу вас попросить…
Голос звучит неуверенно, даже жалко. Вижу, что она вся сжалась, хочет сказать нечто важное, возможно судьбоносное для неё, но боится. Боится насмешки или страшнее – отказа.
— Не бойся, Яна. Говори, что хочешь попросить? — мягко подталкиваю её.
Она поднимает на меня взгляд и долго смотрит, покусывая нижнюю губу. Уверен, малышка даже не осознаёт, насколько она сексуальна в своей ранимости и хрупкости.
Опускает голову, её плечи поникли, кажется, она собирается закрыться в себе и не озвучить своего желания изменить эту проклятую жизнь.
Я медленно протянул руку и осторожно приподнял её подбородок, заставляя посмотреть на меня. Я сделал всё мягко и деликатно, потому что она невероятно нежная и хрупкая.
Беспокойство заполнило её взгляд.
— Что ты хотела мне сказать?
Она смотрит прямо в глаза и говорит надломлено:
— Я потеряла всё, что у меня было. У меня ничего нет. Совсем ничего.
Голос на последнем слове дрогнул. Она сглатывает, но сдерживается, чтобы снова не зарыдать, хотя глаза уже повлажнели и вот-вот слёзы сорвутся с ресниц.
Она снова закусывает нижнюю губу, и я вижу, как на её лице вновь появляется нерешительность. Но Яна берёт себя в руки и продолжает:
— Мне некуда идти. Меня никто не ждёт. У меня нет ни дома, ни семьи, ни друзей. Единственный человек, которому я верила… предал… Он забрал мои накопления, я хотела учиться не в ПТУ, а в университете… А он… Он хотел продать меня… кому-то богатому… А мы ведь вместе росли в детдоме…
По её щеке скатилась слеза. Тонкие пальчики сжались в кулаки.
— Он сказал… Сказал, что берёг меня для своего будущего. Сказал, что на самом деле я ему никогда не нужна была. Что я – безродная, а он найдёт себе королеву. Он собрался продать мою девственность и сделать из меня шлюху… Нашёл покупателя… Я сбежала…
Убрал руку от её лица и сжал в кулак.
Яна вздрогнула, увидев, как на моём лице отразились гнев и ярость.
— Его имя? — не своим голосом потребовал я.
Яну испугала такая перемена во мне, и она тут же ответила:
— Роман Геннадьевич Ржавый. Но все в детдоме зовут его Ромка Ржавый.
Взял телефон и набрал своего друга и помощника.
— Швед, привет, — ответил Данте. — Ты уже был у Кеныча?
Про себя выругался. Я уже и забыл про свои дела.
— Клуб закрыт, — ответил сухо. — Займусь Кенычем чуть позже. Данте, у меня срочное задание для парней.
— Говори, — не задавая вопросов тут же произнёс друг.
— Роман Геннадьевич Ржавый или Ромка Ржавый. Детдомовец.
Взглянул на Яну и спросил:
— Адрес есть?
Мелкая закивала и, глядя на меня расширенными то ли от удивления, то ли от ужаса глазами, назвала адрес.
Передал адрес Данте и сказал:
— Приведи его ко мне. Живого. Желательно целого.
— Если окажет сопротивление? — хмыкнул Данте.
Посмотрел на перепуганную мелочь, и криво усмехнувшись, произнёс: