Шуты гороховые. Картинки с натуры - стр. 5
Протопоп кончил. «Ура!» раздалось на концах стола. Там думали, что опять пьют за чье-нибудь здоровье. И оно, пожалуй, было уже кстати, так как хозяин, отблагодарив протопопа троекратным целованием, кричал:
– Господа! Выпьемте теперь за здоровье высокочтимого отца Иоанна!
«Ура!» стояло в воздухе. Гости снова повскакали с мест. «Качать! Качать!» – слышались возгласы, трое подскочили уже к протопопу, но хозяин остановил их и загородил собой священника.
– Братцы, духовную особу нельзя качать! – строго сказал он. – Он пастырь и рукоположен…
Гости оставили его, но на места не садились. К супругам подошел раскрасневшийся от вина седоватый купец и, растопырив руки, забормотал:
– Мы хоть и по части мусорного очищения подрядным делом занимаемся, а речь сказать все-таки можем и даже сразу обоим в жилу попадем. Плодитесь и размножайтесь!
Купец поклонился и, оборотясь к генералу, спросил:
– Правильно я, ваше превосходительство?..
– Верно, верно, старина! – одобрительно потрепал его тот по плечу.
Польщенный купец схватил его руку и, потрясая, произнес:
– И вас также высоко ценим! Вы вот нами не гнушаетесь по своему чину, а мы это чувствуем.
Обед приближался к концу. Было шумно. Тосты предлагались за кого попало и кем попало. На иные из них не обращали уже внимания. Вдруг хозяин вспомнил, что не пили за здоровье финансового еврея, а он «человек нужный». Его даже ударило в жар от такой опрометчивости, но он нашелся, как поправить дело.
– Господа, я прошу слова! – крикнул он.
– Silentium omnibus! – шутливо протянул хозяину в тон отец протопоп.
– Господа, я предлагаю выпить за здоровье трудолюбивого и почтенного Исаака Соломоновича! – продолжал хозяин. – Но да не обидится он, что мы пьем его здоровье в конце парадного обеда. Остатки всегда сладки. Выпьемте!
Тост был принят холодно, но некоторые все-таки повскакали из-за стола и лезли чокаться с евреем. Тот расцеловался с хозяином «по-русски», как он говорил, то есть троекратно и со щеки на щеку, а гостям, как вербный алебастровый заяц, учащенно кивал головой, щурился и любезно скалил зубы.
– Смотри, с жидом целуется! Ах, старый пес! – довольно громко заметил про хозяина один купец другому.
Хозяин стал просить финансового еврея сказать какую-нибудь речь. Тот и решился было, ибо хотел сгладить ею свое неловкое положение, встал с места и только начал:
– Я прошу извинения, что, так как я не славянин, то и не могу иметь и хорошего разговора по-русски…
Как вдруг кто-то перебил его и во все горло заорал:
– За здоровье пристава, так как они наши защитники!
Большинство забило ножами в тарелки. Пристав раскланивался, а финансовый еврей сел и уже наотрез отказался продолжать речь.
– Я не умею, я не умею… Да и не время теперь… – бормотал он, сконфуженный.
Хозяин был взбешен и даже побледнел от злости.
– Вот, ваше превосходительство, какое еще у нас в купечестве безобразие среди всей цивилизации! – отнесся он к генералу.
Тот только пожал плечами, закатил глаза под лоб и наклонился к хозяйке с каким-то вопросом.
– Исаак Соломоныч! Бога ради, простите вы им их серое невежество! – твердил хозяин и тряс руку финансового еврея. – Ну, что на них обижаться? Ведь пьяные…
– Я ничего… Я ничего… – отвечал еврей и поправлял свои очки.
– Господа, я прошу слова! – раздался возглас, и с места поднялся солидный купец во фраке и с подстриженною бородой.