Шут и слово короля - стр. 93
Эдин кивнул.
Больше она ничего не спросила, только погладила Эдина по голове и сказала:
— Ну, спи...
И ушла.
А тому было на редкость легко и хорошо. Надо же — сестра! Родная дочь его матери. Он бы отцу, неизвестному человеку, который не пожелал его знать четырнадцать лет назад, так не обрадовался. Получается, он теперь не один на этом свете, и она больше не одна, потому что они брат и сестра.
Хотя, конечно, он все разузнает точно. Теперь так вот, с ходу, ни во что верить не будет. Обязательно съездит к той старухе в Лисс, и все-все узнает про маму. Скоро им с Якобом опять уезжать из цирка, ну так уедут пораньше и наведаются в Лисс. Граф не рассердится, что ему с того?..
И все равно, он не сомневался.
Он уснул, и ему даже снились хорошие сны.
А вот когда проснулся... все было похоже на плохой сон. Резкий свет фонаря, вонючая тряпка, прижатая к лицу, чьи-то голоса, сильные грубые руки, из которых он пытался вырваться, боль и темное, глухое забытье. Сон?..
Болела голова, дышать получалось с трудом, челюсти не двигались — мешало что-то жесткое и грубое, руки и ноги ныли и не шевелились. А мир вокруг качался и трясся. Все еще — сон?..
Он застонал, в тело воткнулась боль, и опять пришло забытье, которое показалось почти блаженством.
Потом он проснулся окончательно. Под ним был дощатый пол, который мерно качался. И слева тоже был... нет, не пол. А наверху — небо с облаками.
Эдин переместил взгляд чуть в сторону и увидел деревянный столб с поперечными перекладинами, на котором, как живот толстяка, вздувались грязно-серые латаные полотнища.
Эдин все еще ничего не понимал и готов был списать странное видение на продолжение сна. Хотя, во сне ли, нет ли, он сообразил, что это корабль, парусник. Он давно мечтал прокатиться на паруснике, ни разу еще не доводилось. Но смутное внутреннее чутье подсказывало, что сон этот не обещал быть радостным.
Даже хуже — он не был сном. Окончательно понять это помогла чья-то нога в сапоге, которая толкнула Эдина в бок, не больно, но чувствительно.
— Какого демона ты приволок сюда этого цыпленка? — полюбопытствовал резкий, но какой-то скучающий голос. — У нас уже есть камбузный мальчик. Ты, проходимец, думал, на что тратишь деньги?
Эдин вскочил бы, но голова закружилась, и он резко сел, ударившись спиной о какой-то деревянный выступ.
— Ты погляди на него, капитан. Он здоровый, зубы хорошие, прямо на редкость. Крепкий. Вырастет не меньше Малыша Эта.
Рядом стояли двое, один — высокий сухопарый человек в широкополой шляпе и синем камзоле, украшенным золотым галуном, и это именно его сапог поприветствовал Эдина. Собеседник капитана, которого тот красноречиво поименовал проходимцем, был маленький, толстенький, с поросячьими глазками и босой.
— То-то я гляжу, он у тебя на ногах не стоит, — поморщился капитан.
— Но погляди на его зубы! — толстенький сунулся разжимать Эдину рот.
Это было уже чересчур. Эдин извернулся и изо всех сил лягнул «проходимца» в живот, так, что тот согнулся и завопил, а вокруг раздалось бурное ржание — за сценой наблюдало немало глаз.
— Я тебе верю, — согласился капитан, не повышая голоса, — жрать будет за двоих, а грести? Надолго его хватит грести, а? Нам нужен человек на весло, ты понял, порождение всех ехидн сразу? — острые, как буравчики, глаза капитана не переставали внимательно разглядывать Эдина, — где ты раздобыл это недоразумение, и за сколько?