Шум и ярость - стр. 24

Позади меня огонь пришел, я подошел к огню, сел на пол, держу туфельку. Огонь вырос. Дорос до подушечки в мамином кресле.

– Тихо ты, – говорит Ластер. – Хоть ненамного замолчи. Вон я тебе огонь разжег, а ты и смотреть не хочешь.

«Тебя теперь Бенджи зовут», сказала Кэдди. «Слышишь? Бенджи. Бенджи».

«Не коверкай его имя», сказала мама. «Подойди с ним ко мне».

Кэдди обхватила меня, приподняла.

«Вставай, Мо… то есть Бенджи», сказала она.

«Не смей его таскать», сказала мама. «За руку взять и к креслу подвести – на это у тебя уже не хватает соображения».

«Я его и на руках могу», сказала Кэдди. – Можно, Дилси, я его на руках снесу наверх?

– Еще чего, крохотка, – сказала Дилси. – Да тебе и блохи не поднять туда. Идите тихонько, как велел мистер Джейсон.

На лестнице наверху свет. Там папа в жилетке стоит. На лице у него: «Тихо!» Кэдди шепотом:

– Что, мама нездорова?

Верш спустил меня на пол, мы пошли в мамину комнату. Там огонь – растет и падает на стенах. А в зеркале другой огонь. Пахнет болезнью. Она у мамы на лбу – тряпкой белой. На подушке мамины волосы. До них огонь не дорастает, а на руке горит, и прыгают мамины кольца.

– Идем, спокойной ночи скажешь маме, – сказала Кэдди. Мы идем к кровати. Огонь ушел из зеркала. Папа встал с кровати, поднял меня к маме, она положила руку мне на голову.

– Который час? – сказала мама. Глаза ее закрыты.

– Без десяти семь, – сказал папа.

– Его еще рано укладывать, – сказала мама. – Опять он проснется чуть свет, и повторится как сегодня, и это меня доконает.

– Пóлно тебе, – сказал папа. Дотронулся до маминого лица.

– Я знаю, что я только в тягость тебе, – сказала мама. – Но скоро уж меня не станет, и ты вздохнешь свободно.

– Ну перестань, – сказал папа. – Я сойду с ним вниз. – Взял меня на руки. – Пошли, старина, посидим пока внизу. Только не шуметь: Квентин готовит уроки.

Кэдди подошла, наклонилась лицом над кроватью, и мамина рука пришла, где огонь. Играют ее кольца на спине у Кэдди.

«Мама нездорова», сказал папа. «Дилси вас уложит. А где Квентин?»

«Верш пошел за ним», сказала Дилси.

Папа стоит и смотрит, как мы проходим. Слышно маму там, в маминой комнате. «Тсс», – говорит Кэдди. Джейсон еще идет по лестнице. Руки в карманах.

– Ведите себя хорошо, – сказал папа. – Не шумите, не тревожьте маму.

– Мы не будем шуметь, – сказала Кэдди. – Нельзя шуметь, Джейсон, – сказала она. Мы идем на цыпочках.

Слышно крышу. Огонь видно и в зеркале. Кэдди опять подняла меня.

– Идем, поднесу тебя к маме, – сказала. – А после вернемся к огню. Не плачь.

– Кэндейси, – сказала мама.

– Не плачь, Бенджи, – сказала Кэдди. – Мама зовет на минутку. Ты же хороший мальчик. А потом вернемся.

Опустила меня, я перестал.

– Пусть он посидит тут, мама, – сказала Кэдди. – Насмотрится на огонь, а уж после можно будет вам и учить его.

– Кэндейси, – сказала мама. Кэдди нагнулась, подняла меня. Мы шатнулись. – Кэндейси, – сказала мама.

– Не плачь, – сказала Кэдди. – Тебе и сейчас огонь видно. Не плачь.

– Веди его сюда, – сказала мама. – И не смей брать на руки. Он слишком тяжел. Еще позвоночник себе повредишь. Женщины в нашем роду всегда гордились своей осанкой. Хочешь сутулой быть, как прачка.

– Он не тяжелый, – сказала Кэдди. – Я его и на руках могу носить.

– А я запрещаю тебе, – сказала мама. – Пятилетнего ребенка на руках таскать. Нет, нет. Только не на колени мне. Поставь его на пол.