«Штурмфогель» без свастики - стр. 29
– Я лучше тебя разбираюсь в своих делах!
– Успокаивай себя, Вальтер, успокаивай… Но если вдруг Мессершмитт поскользнется, он свалит всю вину на тебя и глазом не моргнет.
– Я не хочу говорить об этом! – не выдержал Зейц и так крутнул баранку, что «мерседес», рванув в сторону, с визгом пронесся по обочине.
– Ты ни черта не знаешь, что творится у тебя под носом. Чем занят сейчас Мессершмитт?
– Он делает самолеты.
– Он пытается модифицировать свою единственно удачную, но безнадежно устаревающую модель, как пожилая модница свое последнее платье. А между прочим, сидящий рядом со мной капитан Вайдеман будет заниматься совсем другим.
– Чем же? – заинтересовался Вайдеман.
– А разве Зейц тебе ничего не объяснил? – лукаво спросил Пихт, поглядев в красный затылок коротко остриженного Зейца.
– Откуда мне знать, чем занимается этот старый бобер Зандлер, – буркнул оберштурмфюрер.
– Вот об этом я тебе и толкую, Вальтер… Ты, Альберт, будешь иметь дело с новыми реактивными самолетами. Дело это пустое, но рискованное. Хейнкель уже обжегся на нем.
– Объясни толком, Пауль! Ни Мессершмитт, ни Зейц ничего об этом не говорили.
– Тебе, очевидно, расскажет тот, кто непосредственно занимается этими самолетами, – Зандлер… Я же немного знаю. Известно только, что они дьявольски быстроходны. У них нет винта. Вместо винта развивают тягу и несут самолет вперед реактивные двигатели… Когда пушка стреляет, ствол откатывается назад…
– Третий закон механики…
– Вот-вот. Машина с реактивным двигателем может достигнуть даже звуковой скорости! Хейнкель первым сделал такую штуку, но его испытатель Варзиц наложил в штаны, когда самолетик непроизвольно втянуло в пике и затрясло, как пневматический молоток.
– Что с ним произошло?
– Он попал во флаттер… Ну, да ты с этим флаттером еще встретишься.
– А Варзиц погиб?
– Пока нет. В тот раз он выкрутился. Ему удалось вынырнуть с парашютом… Так вот, после Хейнкеля за эти самые реактивные штучки взялся Мессершмитт… – Пихт снова посмотрел на багровую шею Зейца и добавил громче: – Но у Мессершмитта есть такой олух, как Зейц, и ему все сходит с рук.
Зейц заерзал на сиденье.
– Ты не нападай на Вальтера, – сказал Вайдеман примирительно. – Ну, что сделает Вальтер в своем положении? Мессершмитт вхож к самому фюреру, а Удет ему первый друг.
– Ошибаешься, Альберт, – скрипнул зубами Зейц. – Я могу сделать то, что и Пихту не снится.
«Мерседес» вылетел на развилку. На левой стрелке указателя было написано: «Дахау», на правой – «Лехфельд». Зейц свернул вправо. Дорога нырнула в буковый лес. Промелькнул позеленевший от мха замок с затянутым ряской болотцем, через который был переброшен полукруглый каменный мостик. Блеснула вывеска: «Добрый уют».
– Когда-то в подвалах таких развалин мастера ковали доспехи для рыцарей, – проговорил Пихт.
– Один Лоренц Хельмшмидт чего стоит! – добавил Зейц, стараясь примириться с Пихтом.
– Кто этот парень? – спросил Вайдеман.
– Он ковал великолепные латы, – сказал Зейц. – Экстра-класс! Их не могли сравнить ни с нюрнбергскими, ни с венскими, ни с итальянскими.
– А Лоренц Розенбаум?!
– Это был гений! Как прелестна его «Юдифь»! Тончайшая работа! – Зейц на мгновение повернулся к Вайдеману: – Он ее выбил на медали получше этого маляра-итальяшки Кастельфранко, Альберт. Да, на аугсбургской земле всегда находились умельцы. Раньше ковали латы, теперь самолеты…