Штурм Брестской крепости - стр. 100
Но оно достаточно долго представлялось фантастичным – во-первых, «сосед» вел войну на западе, во-вторых, с ним был подписан договор и противоречий вроде бы не было, в-третьих, как бы он смог незаметно сосредоточить войска к границе?
Наконец, размещение войск в Западной Белоруссии, диктовалось не какими-то оперативными соображениями, а наличием свободных помещений: войдя на ее территорию, Красная Армия столкнулась с дефицитом казарменного фонда – негде было размещать войска. В Бресте, единственном месте, где были необходимые для проживания помещения, их скопилось огромное количество.
Для размещения красноармейцев пришлось приспособить часть складских помещений и даже восстановить некоторые форты Брестской крепости, взорванные в 1915 г. В нижних этажах их казарм устраивались четырехъярусные нары.
Основным местом расположения войск 4А стало Центральное укрепление, но и в его помещениях они испытывали тесноту (и там тоже бойцы спали на многоярусных нарах).
Прибывший в октябре 1940 г. в 6 сд на должность замкомдива полковник Ф.А. Осташенко: «При знакомстве с частями удручающее впечатление произвело скученное размещение личного состава. Многие роты не имели отдельных помещений для ленинских комнат и канцелярий»[264]. Однако сильнее всего, Осташенко поразило то, что в подвалах пограничной крепости были сложены НЗ всех видов. Подняв на первом же совещании у командира дивизии вопрос об их перемещении, ответа он так и не получил.
Хотя такая скученность настораживала, но командующий округом Д.Павлов, размещая так войска, думал о создании для них наибольших удобств. В ином случае частям пришлось бы ориентироваться на бараки и землянки. Таким образом, хозяйственные соображения побороли у Павлова оперативные. «А мы[265], командование 4А, отнеслись к такому оперативно невыгодному и даже больше того – опасному размещению войск, мягко выражаясь, примиренчески», – позднее самокритично заметит ее бывший начштаба Л.М.Сандалов.
Похоже, что он несколько лукаво посыпает голову пеплом – у командования и округа и армии просто не было выбора: строительство дотов, а не казарм отнимало все мощности, а ночевать две зимы в землянках… С одной стороны – уют огня, бьющегося в тесной печурке, с другой – огромное количество заболевших[266]. Встать на постой в домах? Но это не выход для многомесячного размещения. Тем более – ну кто в 1939–1940 гг. мог угрожать Красной Армии? Что же касается тесноты, то многие из бойцов, вероятно, все же предпочли бы ютиться в казематах Бреста (дети крестьянских изб и заводских коммуналок, они были привычны к тесноте), чем мерзнуть в землянках или палатках.
К тому же подвод всех четырех дивизий 4-й армии к границе диктовался не только наличием помещений, но и стремлением прикрыть все 150 км ее полосы. Таким образом, построение войск 4-й армии не имело ни второго эшелона, ни резервов.
Тем не менее части из крепости то выводились, то вводились вновь. Рев моторов автоколонн и цоканье сотен копыт стали уже привычным фоном для жителей Бреста.
Кто же мог тогда, в сороковом, предполагать, что залихватские «строевые» частей, вводимых в Северные ворота – как стук топоров, под который сооружается хлопнувшая в сорок первом ловушка для 4-й армии?
…Обычно исследователи, говоря о численности частей Красной Армии в Бресте и Брестской крепости