Штурм бездны: Океан. Цикл «Охотник» - стр. 34

Чернуха слушала молча, заводя батиплан в пологую дугу, чтобы уйти от торпед, мчащихся на нас встречным курсом. Ее лицо сделалось напряженным, но было понятно, что это не из-за маневра, а из-за того, что я решил многим пожертвовать не ради нее, а ради другой девчонки. Я знал, что ей трудно будет это узнать, и не ошибся.

Конечно, закончив рассказ, я ожидал ироничных замечаний со стороны Чернухи, был уверен, что она скажет что-то вроде, мол, ты не мозгами думал, а совсем другим местом, которое болтается ниже пояса. Мне не хотелось оправдываться перед ней, потому что, выскажи она нечто такое, оказалась бы во многом права. Я много думал об этом, уже через год после появления Вершинского, когда Ксюша начала неуловимо меняться под влиянием реликта в крови, а затем все больше и больше. Я копался в своих чувствах, взвешивал их, измерял, как мог, но от этого становилось лишь хуже. Мне не раз приходило в голову, что люди вообще влюбляются часто как бы по обстоятельствам, скорее всего.

Ну, взять хотя бы наш лагерь, уже после того, как погибли все взрослые, кроме Дохтера. Мальчишки постарше, ну, моего возраста, все были влюблены в кого-то из девчонок, потому что девчонок у нас было раза в два меньше, чем пацанов. Но если задним числом проанализировать, то отношения складывались не хаотично, не как-нибудь, а по вполне понятному и очевидному алгоритму. Кто с кем больше взаимодействовал, решая текущие задачи поселения, у тех и отношения возникали. При этом роли для участия в общественной жизни мы не сами себе выбирали, нам их раздавал Дохтер, исходя из особенностей и умений каждого. Нашу с Ксюшей пару тоже Дохтер сформировал, потому что Ксюша был лучшим стрелком из винтовки, а я лучше всех обращался с ракетным ружьем, что давало нам больше шансов добраться до устья реки и наловить там рыбы на пропитание, чем кому-то еще.

Мы-то думаем, это судьба, все дела. Но какая же это судьба, если вам сказали идти за рыбой, и вы пошли? Я вспомнил нашу самую первую вылазку, когда нам с Ксюшей пришлось впервые отправиться за рыбой в то место, где в Севастопольскую бухту впадала река Черная. Мы мелкие были совсем, какая уж там любовь! Я вообще девчонок ни в грош не ставил, считал их плакасами, а Ксюша на меня посматривала свысока, считая умение отправлять пулю на полкилометра точно в цель более важным, чем поднимать кучу земли из ракетного ружья в двухстах метрах. Мы поначалу и не разговаривали почти, только по самому важному делу, или чтобы поддеть друг друга.

Но потом мы взрослели, у меня начало возникать откровенное и осознанное желание, Ксюшино тело начало меня возбуждать. Поначалу это Ксюшу лишь злило, и она меня дураком обзывала, если я задерживал где-то взгляд дольше приличного, но потом мы как-то притерлись, я начал воображать, что ей нравлюсь, а раз так, у меня есть шансы, которых нет у других. И это действительно было так, но причина была не в моих достоинствах, а лишь в том, что мы с Ксюшей вместе ходили за рыбой по приказу Дохтера. Если бы Чернуха, а не Ксюша, лучше всех стреляла из винтовки, то объектом моего желания, а затем и чувств, стала бы она. Я это вдруг с какой-то неприятной степенью очевидности осознал.

Я ждал, что Чернуха мне все это выложит, но она лишь сказала: