Штурм Бахмута. Позывной «Констебль» - стр. 97
– Если ты все понял, то отлично.
Он еще раз внимательно посмотрел на меня.
– Я на часок отлучусь. Иди поспи пока, а через час дам тебе пополнение, и можешь выдвигаться. Или дождаться утра.
– Такое дело. Когда шел сюда, видел на дороге много всего полезного… – я рассказал ему о том, что видел.
– Точно? – покраснев от ярости, спросил он. – Мне доложили, что там трудно передвигаться, потому что все усыпано противопехотными минами – «лепестками». Встречались?
– Ни одного не видел. Только брошенные пайки и цинки с патронами.
Командир, ругаясь матом, высказал свое мнение по этому поводу и сказал, что разберется с главным по доставке.
Я узнал, что на складе находится Адик «Сезам» и пошел искать его. Он со своими подручными привез на «мотолыге» БК и провизию.
– Здравствуй, командир! – радостно воскликнул он, увидев меня.
– Привет, дружище.
Я пожал его крепкую руку.
– «Моряк» «двести».
Я был рад его видеть, и, в то же время, мне было грустно. Я протянул ему футляр с очками, на котором был нарисован якорь и написано «Моряк». Он молча взял у меня футляр и вздохнул. Комок непереваренных и непрожитых чувств внезапно подкатил к горлу, и слезы невольно выступили на глазах. Я подавил их, сделав вид что в глаз попала соринка. Адик все понял и замолчал. Было видно, что ему тоже не по себе.
– Мы же с одного отряда. Вместе сидели и дружили.
Что я сестре его скажу? – проговорил «Сезам».
Мы помолчали. Нам тяжело было говорить на отвлеченные темы, но говорить о «Моряке» было еще тяжелее.
– Что там у тебя? – вдруг спросил я.
– Пока обустраиваюсь. Дали пару человек мне.
За «двухсотыми» и «трехсотыми» езжу.
Он стал мне рассказывать о том, как организует свое хозяйство, и расспрашивать, как там на передке. Час пролетел незаметно. Я встал, пожал ему руку, и мы крепко обнялись.
«Увижу ли я тебя еще?» – подумал я.
– До встречи, мой друг! – сказал я. – Горжусь тобой.
До скорого!
– Приезжай в гости, командир, – улыбаясь сказал Адик.
Я вернулся в штаб и стал ждать, когда вернется «Крапива». Пока сидел услышал, как «Сазану» доложили, что в результате контрбатарейной борьбы украинцы накрыли наш АГС, которым командовал мой приятель Женя.
– Два «триста», один «двести», – услышал я по рации. – Командира их убило.
Я сидел, смотрел перед собой и вспоминал, как мы с ним разгадывали кроссворды. Изначально он учился на минометчика, но, когда мы зашли в Бахмут, минометов у нас не оказалось. Был один «Сапог» и два АГСа. Его поставили командиром расчета АГС.
«Я даже не знаю, откуда он был. И где его похоронят, я тоже не знаю. И зачем он сюда поехал, я тоже не спросил. Прощай, Женя», – мысленно я расстался с ним и пожал его руку.
Вошел командир и позвал меня с собой. Мы переместились в большой полуразрушенный дом. Пол в доме был земляной и сильно утрамбованный сотнями ног. Когда мы вошли, нам навстречу поднялся десяток бойцов из пополнения.
Одеты они были практически в нулевую, угловатую форму. Еще три дня назад мои бойцы выглядели точно так же. Судя по информации, все бывшие заключенные. Узнавать их позывные, а тем более имена, не хотелось.
«Интересно, кого из них убьют первым?» – подумал я.
– Итак, бойцы. Вот ваш командир. Его позывной – «Констебль». С этого момента он для вас мать и отец.
«Командир передка “Констебль”. Я же совсем не хотел быть командиром. А теперь что? И Женя погиб…».