Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец» на престоле - стр. 27
Александр в раздражении бросил кружку и встал.
– Останься здесь, – приказал вскинувшемуся было следом денщику, а сам пошел к дороге, где строгие унтеры уже строили в колонну своих подопечных.
Шел, оглядывая хмурые серые лица, заросшие многодневной щетиной. Видел с трудом расправляемые спины бывших блестящих полковников и генералов, нетвердые шаги недавних сенаторов… Внимание привлек знакомый по прошлой жизни худощавый молодой человек, почти ровесник, при попытке подняться с земли кусающий губы.
– Вам дурно, Александр Андреевич?
Тот вскинулся, прижав руку к груди, и в отрицании покачал головой:
– Все в порядке, Ваше Высочество.
– Но я же вижу!
– Пустое, не стоящее вашего внимания минутное недомогание. Оно уже прошло.
– Не спорьте с командиром! – оглянулся в поисках кого-либо из «постоянного состава». Или все-таки охранников? – Унтер, поди сюда!
– Я, Ваше Высочество! – тот вытянулся, одним глазом преданно поедая Александра, а вторым продолжая следить за построением.
– Рядового… – покатал на языке непривычное слово. – Рядового Тучкова до вечера разместить при походной кухне.
– Никак не положено! – Вояка оставил бравый вид и сменил его суровостью. – Приказом государя Павла Петровича предписано…
– Я знаю, что там предписано!
Унтер-офицер тем временем достал из кармана бумагу и процитировал дословно:
– Гнать засранцев маршем, а тако же в хвост и в гриву, со всею пролетарскою беспощадностию, исключения делая токмо преискуснейшим стрелкам винтовальным, дабы избежать последующего дрожания телесного.
– Сие ко мне не относится, – слабо улыбнулся бывший гвардейский полковник. – Когда брата пришли арестовывать, я по их подпоручику с семи шагов промахнулся. Не беспокойтесь, Ваше Высочество, сил для ходьбы еще достаточно.
– И все же…
– Не стоит забот, право слово. Дойду.
– Погодите! – внезапно оживился унтер. – А не был ли тот подпоручик невысокого росту, поперек себя шире, с редкими зубами да рыжий?
– Не разглядывал, но вроде бы похож, – ответил Тучков.
– Да что же вы сразу-то не сказали, ваше благородие?
– О чем?
– Так ведь эта гнида… ой, простите, подпоручик Семеновского полка Артур Виллимович Кацман, сука остзейская, празднуя чудесное избавление от смерти, изволили напиться допьяна и утонуть поутру в проруби на Мойке. Радость-то какая, ваше благородие! – и тут же, перейдя на крик, проорал в сторону обоза: – Митроха, темная твоя душа, подай сани господину рядовому!
День в дороге тянулся неимоверно долго, но когда колонна наконец-то остановилась на ночлег в забытой даже чертом чухонской деревушке, снедаемый любопытством Александр Павлович поспешил найти бывшего полковника. Заинтригованный совершенно, он обнаружил штрафника в преинтереснейшей ситуации – за столом, с кружкой чего-то подозрительно пахнущего, в окружении унтеров, с раскрасневшейся физиономией.
– Смирна-а-а! – рявкнул заметивший высокое начальство егерь, заставив в очередной раз поморщиться.
Зачем изображать показное рвение, если исполняешь приказы командира батальона только тогда, когда они не расходятся с неведомым, но изложенным на бумаге предписанием? Заглянуть бы в него хоть одним глазком… Нет, лишь виновато разводят руками, но при случае обязательно цитируют краткие выдержки. И что же в двух третях, что еще не услышано?