Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая - стр. 30

– Порядок! Щас гусеницу натянем и поедем.

Он прошёлся вдоль соскочившей гусеницы, посчитал траки:

– Ага, 37 с зубом и 37 пустых…. Всё в ажуре. Они уже успели битые заменить. Осталось только замкнуть, и натянуть. Хотя вдвоём, такие вещи обычно не делаются. Для натяжки гусеницы требуется минимум три человека.

– А я? – Агния обиделась, – а меня уже не считаете?

– А вам барышня, в сторонке бы постоять, тем более, что…. – он махнул рукой, – ладно, будет и для тебя дело. Будешь инструмент нам подавать! Это когда замыкать будем, – он почесал лоб, и добавил: – а вот когда натягивать будем, то тут и твои руки понадобятся.

Замкнули они её быстро, а вот с натяжкой пришлось изрядно помучиться. Через полчаса они, вдвоём с Андреем, искровянив себе все пальцы, и трижды обложив эту проклятущую гусеницу всеми матюками, которые они только знали, всё-таки её натянули. Девушка, как могла, несмотря на недавно перенесённые ранения, и весьма скромные физические возможности, изо всех сил им помогала.

– Ах ты, япона мать! – Пашка с остервенением размахивал руками, стряхивая с кончиков пальцев на землю капельки крови. – Как же я танк-то теперь поведу?!

– Да не маши ты руками! – отшатнувшись, осадил его Андрей, – ты мне своими граблями чуть по носу не попал!

– А мне можно! Даже положено! – с весёлой злостью отпарировал танкист, – у меня и фамилия подходящая – Махалов!

– Иди сюда, Махалов! Давай сюда твои руки, – Агния улыбаясь, подошла к нему, и мягко взяла его израненные руки в свои ладошки. Посмотрела на них, что-то пошептала, подула… Подняла глаза на танкиста:

– Всё, Павел Иванович. Починила я твои руки. Теперь сможешь танк вести?– в глазах её бегали смешинки.

Пашка в крайнем изумлении смотрел на свои руки, крутил их со всех сторон.

– Японский городовой! Это ж как ты смогла-то? Волшебство какое? Или как?

Она рассмеялась:

– Да ангел я, Паша! Ангел! Ты что, не понял?

– Я…. Не-е-ет… это как?

– Это так, – она повернулась к Андрею, – Андрюша, давай теперь твои.

Он молча сунул ей свои разбитые и саднящие от боли руки. Фокус повторился: подержала, пошептала, подула. Боль отступила.

Пашка-танкист с нескрываемым изумлением смотрел и не верил своим глазам.

Поймав его взгляд, Агния коротко пояснила:

– Да, я самый настоящий ангел. И не умираю ни от смертельных ранений, ни от заражения крови. И раны на мне заживают очень быстро. Вот только, – она посмотрела на Андрея, – если ранит, то пулю или осколок надо обязательно вынуть, иначе рана не заживёт, – она горько вздохнула, – и боль я чувствую, так же, как и все люди.

– А что ты здесь-то делаешь, а?

– Да вот его, – она показала глазами на Андрея, – защищаю.

– Хм, нормально! – хмыкнул Пашка, – а вот меня никто не защищает.

– Тебя, дуралей, тоже ангел защищает. Твой ангел-хранитель тебя защищает, понял, дурья башка? – она смотрела на него в упор и Пашке было непонятно: шутит она или говорит правду.

– И где он, ангел-то этот?

– Где, где, в Караганде! – она ткнула пальцем в небо, – он там, а я здесь. Думаешь, легко?

– А почему ты здесь, а не там?

– Про штрафбат слышал?

Танкист кивнул.

– Ну, так вот, у нас он тоже есть. Вину свою искупаю, понял? Нет? – она подтолкнула его к люку: – Ладно, потом поймёшь! Давай, заводи, поехали уже!

Бормоча себе под нос что-то про невразумительное, он полез в люк механика-водителя. Агния обернулась к Андрею: