Шпион трех господ. Невероятная история человека, обманувшего Черчилля, Эйзенхауэра и герцога Виндзорского - стр. 34
«Каждая капля крови в моих венах немецкая», – сказал однажды принц Диане Митфорд, подруге, почитающей Гитлера. Он вспоминал поездки в Германию, когда был студентом с явным удовольствием, описывая свое отечество как «процветающую, трудолюбивую и приятную страну. Она перекликается с работой и песней».
Его передергивало от одной мысли, что может наступить другая европейская война, он мало верил Франции, стране, которую он считал слабой и вырождающейся, презирал советских коммунистов за то, что они сделали с его крестным отцом, императором Николаем II, и его семьей и восхищался усилиями Гитлера, в частности усилиями национал-социалистов в обеспечении рабочих мест и жилья рабочему классу – дело, близкое его сердцу.
До встречи с фон Риббентропом Эдуард по секрету признавался графу Альберту Менсдорффу, бывшему австрийскому послу, что питает симпатию к нацистскому режиму, эту позицию посол считал «интересной и важной».
Когда он и хороший друг его отца отмечали День перемирия 11 ноября 1933 года, принц сказал ему: «Конечно, это единственное, что нужно сделать, мы должны к этому прийти, так как мы в большой опасности из-за коммунистов. Я надеюсь и верю, что нам не придется вновь идти на войну, но если так случится, мы должны быть на стороне победителя – кем будет Германия, а не Франция».
Он все время видел большие угрозы миру и безопасности со стороны России, а не Германии, и считал, что победителем в любом конфликте между Британией и Германией будет Советский Союз. Это было его устоявшееся мнение, выраженное в письме его другу Герману Роджерсу, когда разразилась война: «Одному Богу известно, чем все это закончится, многое зависит от того, сколько она продлится. Я просто надеюсь, что в конце концов мои предсказания не сбудутся и что Советский Союз не выйдет победителем из этого конфликта».
Что касается его собственной роли в разворачивающейся политической драме, принц взял пример с его дедушки, Эдуарда VII, который любил красивых женщин, хорошие сигары и политическое вмешательство. Принц писал о своем царствовании в благоприятной манере, описывая Эдуарда VII как короля, «который наслаждался обществом остроумных мужчин и прекрасных женщин, которому пришлись по вкусу зарубежные поездки и интерес к высокой дипломатии». Хотя позиция Эдуарда согласно конституции диктует ему оставаться выше политической схватки, мысленно он видел, как меняет внешнюю политику, используя свое положение и влияние, чтобы изменить мир. Он правда ожидал, что его взгляды будут приняты всерьез. Он путешествовал больше, чем любой другой политик, встретил больше лидеров и разговаривал с большим количеством людей. Он считал себя известным и имеющим контакт с людьми на улицах. Он был голосом, который должны были услышать.
Где-то вдалеке его формирующейся идеологии скрывалась авторитарная черта, он заигрывал с идеей стать королем-диктатором. Трудно оценить, насколько серьезно он относился к этой концепции, но другие, независимо друг от друга, должным образом отметили его пристрастия. Влиятельный журналист и редактор из Ротермира Колин Брукс записал в своем дневнике: «Во многих кругах появилось предположение, что он мог бы, если захотел, стать Диктатором Империи». Интересный факт, но Чипс Шеннон использовал почти те же слова, чтобы описать изменения в политической позиции принца, и заметил, что Эдуард пошел «по пути диктатора и придерживается прогерманских взглядов. Меня не должно удивить, если он стремится стать диктатором – довольно трудная задача для английского короля».