Шпана - стр. 6

Прощупывание продолжилось и на первом уроке. Все такое же осторожное и медленное. Классуха посадила меня за третью парту, к рыжеволосой девчонке, чьи волосы были заплетены в две тоненькие косички, похожие на мытые морковки. Она искоса на меня посмотрела и улыбнулась, увидев, как я вытащил из пакета тоненькую зеленую тетрадку и шариковую ручку. Классуха вещала у доски о новом учебном годе, рассказывала об активностях, в которых нам предстоит участвовать, журила отстающих и хвалила хорошистов. Ничем не примечательный пиздеж. Такой я уже слышал, поэтому ожидаемо расслабился и, откинувшись на стуле, вполуха слушал учителя. Правда рассеянность отошла на второй план, когда классуха представила новеньких. Помимо меня в школу пришли еще двое. Тощий, как спичка, большеголовый пацан, сидевший сейчас за первой партой, и симпатичная девчонка в черной юбке и белой блузке, на которую уже пускали слюни задние парты. Представили нас сухо и быстро, как всегда и бывает, после чего классуха вернулась к обычным делам: учебному плану, факультативам и контрольным.

– Ты откуда? – шепотом спросила меня рыжая, когда классуха отвернулась к доске.

– С Речки, – ответил я.

– А чего на Окурке забыл?

– То же, что и остальные, – улыбнулся я. – Тебя как звать?

– Лена.

– Макс.

– Знаю, – улыбнулась девчонка. – Курица же сказала, как тебя зовут.

– Курица?

– Ага. Ольга Николаевна. Классная наша.

– Почему Курица?

– Да квохчет над всеми, как наседка, – рыжая бросила осторожный взгляд через плечо и снова улыбнулась. Улыбка у нее была приятной. – Смотрю, интерес ты у наших вызвал.

– Ну, хули. Везде так. Ты вот что скажи. Кто у вас в классе старшой?

– Бакин, – коротко ответила девчонка.

– В черной футболке который? – уточнил я, вспомнив рослого, крепкого пацана.

– Быстро схватываешь, – кивнула она. – А ты где живешь?

– На Лесной семь.

– Серьезно? Я тоже. В первом подъезде.

– Я в третьем. Соседи получается.

– Ага. Сашка Зубарев тоже в нашем дворе живет.

– Зубарев – это тот, что сигу у меня клянчил? Зубастый такой?

– Ага.

– Трофименко! Потапов! Разговоры оставили на перемену! – строго рявкнула классуха, заставив мою соседку улыбнуться. Извиняться за болтовню никто из нас не стал, но Курице, как назвала ее рыжая, на это было явно похуй. Правда на перемене случились другие разговоры. Старшаки класса, ожидаемо, перешли от ленивого любопытства к активным действиям.

В туалете третьего этажа было шумно, в воздухе клубился сигаретный дым и терпко воняло мочой. Я без стеснений прошел вперед к окну и вытащил из кармана сигареты. Ко мне тут же подскочил зубастый и снова попросил сигаретку. Но время вежливости давно уже закончилось. Пришла пора заявить о себе.

– Слых, дай сижку, а? – вновь спросил зубастый. Я покачал головой и выпустил в его сторону дым. На Речке подобный жест приравнивался к посылу нахуй и за него могли жестоко спросить. Вряд ли на Окурке было иначе, что бледное лицо зубастого лишь подтвердило. В голубых глазах загорелась злоба, а голос прозвучал надтреснуто и глухо. – Хули ты кочевряжишься? Сигу дай.

– Иди в ларьке купи. Я тебе что, меценат, блядь? – ругнулся я.

– Буреет новенький, – усмехнулся старшак в черной футболке. Стас Бакин. – Сдается мне, Зуб, он тебя дважды нахуй послал.

– Ща пизды получит и сразу поумнеет, – насупился зубастый. Я в ответ паскудно улыбнулся и легонько толкнул его в грудь. Страха не было. Было весело.