Шоу нашей жизни - стр. 2
– Да, это мы ходили в местный парк. Там было уютно.
Девица тщательно и вполне себе качественно изобразила умиление:
– Как же это здорово! Вы еще и семьянин примерный к тому же. Ко всем своим талантам.
Нора только что уехала. Поездом. Это не то чтобы крайность, но Эрику была неприятна мысль, что она вот так поспешно сбежала, не взяв даже машину или хотя бы такси. Марк стоял рядом и курил.
– Ничего бы не получилось, старина, – с видом (и тоном) знатока всех премудростей земных, сообщил он. – Она слишком правильная для тебя. Хорошая девочка, только чуть просроченная.
За «просроченную» захотелось дать ему по затылку или хотя бы в солнечное сплетение, но Эрик сдержался. Нельзя было доказывать ей, что она права, тем более что она наверняка еще смотрела в окно.
Не чуя беды, Марк продолжал:
– Но если тебе будет совсем невмоготу, можешь приезжать к ней. Ребенок-то твой.
Да, Берт был единственной надеждой. Светлым лучиком, так сказать.
Очевидно, остается последняя часть разговора – о серьезном, проникновенном и просто житейском.
– Но ведь, только между нами, – девица склонилась к нему – вы не сразу стали таким, правда? Уж мы-то помним, как вы умели веселиться.
«Между нами» принято говорить на телевидении, и это самое замечательное из всего, что можно придумать, сидя в забитой студии и перед камерой.
– Вынужден согласиться, – с притворным раскаянием признал он.
– Как считаете, женитьба сделала вас другим человеком или это возраст?
– Тут несколько факторов, выделить что-то одно невозможно. Хотя я не стану говорить, что смог бы справиться без Норы.
– Вы как-то признались, что это была любовь с первого взгляда, – осторожно напомнила ему она.
– Так и было.
Противные электронные гудки резали слух, но Эрик упорно ждал. Потому что дозвониться до Марка нужно было просто позарез. Как только с другой стороны раздался щелчок, и зашуршала речь, он взорвался гневной и возмущенной волной:
– Кого ты мне подсунул, а?! Эта чертова монашка меня уже достала!
– А что ты ей сделал? – хрипло, видать, спросонья, полюбопытствовал Марк.
– Ей и делать ничего не надо. И почему это сразу я должен был что-то делать? Она тоже не ангел.
– Зато монашенка, – не упустил случая поддеть менеджер.
– Пошел ты, – все еще бушуя и клокоча, выплюнул Эрик. – Убери ее отсюда, иначе я ее покалечу.
– Ну-ну, остынь. Мы же договаривались, я тебе все объяснил. Так чего ты хнычешь? Это же тебе нужно больше, чем ей!
– Но ей-то тоже нужно! Или нет? Так какого черта она вообще не старается?
– А чего ты от нее хочешь?
– Пусть ведет себя нормально.
Марк ехидно посоветовал:
– Иди к ней и скажи, чтобы вела себя нормально. Чего проще?
– Я с ней больше не разговариваю.
– А теперь надуй губки и отвернись к стене.
Эрик отключился и едва не разбил трубку об стол.
От света прожекторов у Эрика уже горело лицо, и он мельком взглянул на часы, висевшие за спиной ведущей. Осталось две минуты.
– Ну, и в заключение нашего выпуска, хотелось бы попросить вас пожелать чего-нибудь прекрасного нашим зрителям.
Эрик повернулся к камере и уставился в черный круглый и покатый глаз, с трудом донашивая свою резиновую улыбку. Последние минуты, Господи, дай не отрубиться прямо на полу под креслом.
– Любите тех, кого любите. Любите так, чтобы они знали об этом.
Дебильное пожелание. Это все накрахмаленная девица виновата – зачем она вытащила в разговор Нору? Не упоминала бы о ней, и пожелание вышло бы гораздо лучше.