Шляпа. Юмористические миниатюры - стр. 20
Времени оставалось в обрез. Обезьяны похаживали вокруг столба, почесывались, вылавливали друг у дружки блох, плодились и размножались, бездумно свергали и назначали вожаков.
Тогда Биолог решился на отчаянный шаг. Переливаясь и хлюпая, он вскарабкался на верхушку индуктора и привязал туда хромовые сапоги.
– Получается! Получается! – закричал он возбужденно, любуясь жадным огнем, загоревшимся в глазах приматов.
…Улетели вовремя, когда зенит перигелия перешел в апогей. Местное население штурмовало четерехгранник и не обратило внимания на их отлет.
– Главное – не сапоги, – объяснял Биолог Миссионеру долгими и страстными межзвездными вечерами. – Намечается очень самобытная цивилизация. Сапоги им быстро наскучили. Главное было намазать столб маслом…
Шествие
– Почему вы тут идете?
– Я шествую.
– Зачем?
– Чтобы привлечь внимание к моим проблемам.
– К каким проблемам?
– К проблемам, которые возникнут из-за того, что я шествую.
– Тогда не шествуйте!
– Не могу.
– Почему?
– Потому что я ликую.
– Из-за чего же вы ликуете?
– Из-за того, что могу шествовать.
Пень-Терминатор
В одном заплеванном дворике образовался пень, довольно художественно опаленный грозой. Местный столяр, он же рубщик и сварщик, не чуждался прекрасного и вырубил витязя: тупого, по бороду в почве, во шлеме, но очень похожего на настоящего из тех, что имеют обыкновение усеять поле мертвыми костями. Он сделал это ради искусства, на забаву детворе, которая, однако, была противоестественно равнодушна к развлекательному пню. И не хотела думать, его созерцая, о былой славе Русской Земли. Пень смотрел на мастера деревянными глазами и словно бы намекал, что явился из будущего спасти Русскую Землю от порабощения всеми, на кого вдруг найдет подобный стих.
Вопреки намерениям рубщика, живейший интерес к его детищу проявили местные подростки, которые, гуляя в лунном свете, запечатали ему уста корявым словом «ХУЙ». Изуродованный витязь торчал, гордо сомкнувши изуродованные губы, которые и без того были так себе, и даже казались теперь говорящими на осмысленном человеческом языке.
Но двумя днями позже виновных подростков нашли неподалеку, в бойлерной, изнасилованными и предварительно растоптанными.
Слухи поползли самые разные, а рубщик, недолго думая, явился к витязю и продолбил ему на месте срамного слово трухлявое дупло. И долго нашептывал, вменяя в обязанность калечить, но не убивать.
Витязь повиновался и покалечил первого же прохожего, который вздумал помочиться в его ротовое отверстие. Явившийся рубщик, который ночевал неподалеку и приходился пострадавшему, вообще-то, близким товарищем, приник к устам витязя, обретшим временное подобие языка, и разобрал нечто вроде слов о последних временах, когда он уже не сможет никому помогать, ибо появится Она.
Конец ознакомительного фрагмента.