Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости - стр. 71
Казалось тогда, что пало оно навсегда…
Говорят, что творец этой первой русской Конституции, князь Дмитрий Михайлович Голицын, скажет потом: «Пир был готов, но званные оказались недостойными его; я знаю, что паду жертвой неудачи этого дела; так и быть, пострадаю за Отечество; мне уже и без того остается недолго жить; но те, кто заставляют меня плакать, будут плакать дольше моего».
Поражает в этих словах князя соединение почти пророческого предвидения с удивительной близорукостью по отношению к событиям, участником которых был сам.
Насчет горьких слез, которые предстоит пролить и тем, кто препятствовал, и тем, кто помогал Анне Иоанновне установить самодержавное правление, угадано верно.
А вот с утверждением о готовности пира можно и поспорить.
За те тридцать пять дней, что жила Российская империя без императора, никакого конституционного пира приготовить не удалось.
И продукты требовались для этого другие, и повара…
В десять часов утра 19 января 1730 года в Кремлевском дворце были собраны Синод, Сенат и генералитет. На этом собрании князь Дмитрий Михайлович Голицын объявил об избрании на престол Анны Иоанновны.
Сообщение ошарашило сановников.
Во-первых, странно было для «птенцов гнезда Петрова», что русский престол переносится в старшую ветвь потомков царя Ивана, а, во-вторых, о кандидатуре Анны Иоанновны на русский престол всерьез никто и не думал…
Никто всерьез не думал и о Конституции.
Тем паче, что составленные верховниками кондиции с самого начала были засекречены, и ни Сенат, ни Синод, ни генералитет не были ознакомлены с ними.
Вводя ограничения самодержавной власти, верховники планировали обмануть и синодалов, и сенаторов, и генералов, объявив им, что кондиции дарованы самой императрицей.
Собирались они обмануть и императрицу, которой заявили, что кондиции – солидарное требования всего народа России…
«Сего настоящего февраля 2-го дня получили мы с нашею и всего общества неописанною радостию ваше милостивейшее к нам письмо от 28-го минувшего генваря и сочиненные в общую пользу государственные пункты, – сообщили они в депеше Анне Иоанновне, – и того же дня оные при собрании Синоду, Сенату и генералитету оригинально объявлены и прочтены и подписаны от всех».
Между тем уже 2 февраля Василий Никитич Татищев составил предложение распустить Верховный совет, поскольку тот действует, скрывая свои планы.
Под этим заявлением поставили свои подписи 249 офицеров.
Это была реальная сила. Большинство офицеров гвардии, не отвергая в принципе ограничения самодержавия, изначально готовы были укреплять его, пока самодержавие укрепляет в империи крепостническую власть дворянства.
Под давлением этого крыла верховникам следовало пойти на уступки, но какой компромисс возможен на основе той лжи и тайны, что и составляли существо предлагаемой ими «тайной Конституции»?
По справедливому замечанию В.О. Ключевского, новая императрица привезла в Россию только злой и малообразованный ум да ожесточенную жажду запоздалых удовольствий и грубых развлечений…
Она не способна была – и на этом и строился расчет князя Дмитрия Михайловича Голицына! – самостоятельно вести борьбу за власть. И для того и опекал императрицу Василий Лукич Долгорукий, чтобы не допустить к ней нежелательных советников.