Школа. Точка. Ру - стр. 15
Ладно, всё, нос вытираем, глаза промокнем и займёмся чем-нибудь позитивным. Чаю заварим и канал «Культура» включим. Луч света в тёмном телецарстве. Готовить не буду, бутерброды сделаю. А ты курицу свою переваривай. И не лезь, не лезь на стол, невоспитанное животное!
Саша и Маша
– Ну, здравствуй, мать Мария!
– Доброго здоровица, отец Александр!
– Что нового на школьном фронте?
– Вашими молитвами… Приручаем понемногу!
– Кого?
– Как кого? Географичку. Вчера столкнулась с ней в коридоре школы. Она вся в улыбке расцвела.
– Как Танькино самочувствие?
– Вроде ничего. Бледная только какая-то и печальная. Даже отмазка от школы не взбодрила. Я у неё из-под матраца столько оберток от шоколада выгребла, ты не поверишь. Наверное, желчный пузырь сработал на выброс.
– Да она шоколад ест, потому что верит, что он гормон радости активизирует.
– Вот этот гормон и зафонтанировал ночью через край.
– А где Ленка?
– На свидание пошла.
– На свидание? Не рано?
– Ой, себя вспомни! Как мы с тобой в телефонной будке…
– Маш, нам уже по семнадцать было. Почти.
– Да, а в пятнадцать лет ты Ольку Петровскую по углам обжимал. А я сгорала от ревности и зависти.
– Да ладно, не придумывай. В пятнадцать ты на меня вообще внимания не обращала. Ходила, нос задрав, фу-ты-ну-ты-ножки-гнуты.
– Это я маскировалась. А забыл, как мы с Олькой махались в раздевалке? Мешками со сменкой?
– Как дрались – помню. А из-за чего – нет.
– Я повод тоже не помню. Но причиной был ты. Так мне хотелось её отдубасить по тем местам, которые ты лапал!
– Да ты агрессивная женщина!
– Это ты только сейчас понял?
– Нет, я это смутно всегда ощущал. А теперь вот отчетливо понял. А он кто?
– Кто он?
– Ленкин ухажер.
– Мальчик из хора.
– Тоже солист?
– Соплист. Он её на два года моложе.
– То есть ему всего тринадцать?! Так это же прямо совращение малолетнего какое-то! Как же ты, мамаша, это допускаешь?
– Ха-ха. Было бы ему семнадцать, я бы заволновалась. А тринадцать – это гарантия безопасных отношений. Он всё ещё высоким голосом поет. Пусть Ленка тренируется. Она сама-то на пятнадцать не тянет.
– Да, Ленка у нас как воробушек. Зато у Таньки формы за двоих.
– Мозги только за фигурой у Таньки не поспевают. Дитя дитем. Я её спрашиваю: «Тань, ты когда поумнеешь?» А она мне: «Не знаю. Ленка на мне всю беременность просидела и все мозги мне своим весом придавила. Пусть вот теперь за двоих отдувается».
– Ты Таньку недооцениваешь. У неё такая фантазия!
– Фантазия у неё наследственная – в папеньку. Только школе на фантазию наплевать. В школе оценивают внимание, прилежание, трудолюбие…
– Конечно. Школа вытачивает винтики для системы и закручивает гайки на развинтившихся. Учит принуждению и тушит огонь творчества.
– Спокойно, дорогой! Ты не на трибуне.
– А ты со мной не согласна?
– Дурацкий вопрос. Десять раз согласна. Но аттестат о среднем образовании безальтернативен. И Таньке нужно как-то дотянуть.
– Вот зря ты сбежала из школы. Глядишь, сделала бы карьеру, уже доросла бы до министра просвещения, провела бы реформу, и было бы у нас альтернативное образование…
– Слушай, демагог! До палаты в Кащенко я бы доросла, а не до министра просвещения.
– Но тебе же нравилось работать с детьми.
– Но не с учителями. Эти старые грымзы так усердствовали, подравнивая меня под свою гребенку, что готовы были мне голову отгрызть, чтобы только я из шеренги не выделялась. «Мария Георгиевна, где ваши поурочные планы? Они не подробные. Где ваш отчет о проведенном мероприятии? Он слишком короткий. Где ваш анализ успеваемости? А неуспеваемости? У нас не принято, чтобы учителя ходили в брюках – это плохой пример для девочек. Не носите яркие цвета – они отвлекают учеников. У нас запрещено играть на уроках в игры. Даже обучающие. Шум мешает соседним классам…»