Школа. Первый пояс - стр. 7
Бедные жители Алмы, боюсь, их гордость могла изрядно пострадать, если бы они увидели этих монстров. Возможно, что это действительно Монстры. Животные, что в своём развитии шагнули на грань сопоставимую с Воинами Духа людей. Слишком они огромны. Достаточно сказать, что фургон тянуло всего два быка и в холке они были ничуть не ниже его самого. Гигантский холм из мышц. Здесь даже не оказалось уже привычных для меня длинных поводилищ для быков. Думаю потому, что их шип и не смог бы поранить шкуру этих чудовищ. Вместо этого использовались ремни, протянутые от передка фургона к кольцам в бычьих носах.
Суета вокруг быков быстро улеглась, и нас всех Воины чуть ли не пинками загнали в фургоны. Караван тронулся в путь. С любопытством я вглядывался в сторону уходящей границы и видел, как на ту сторону Воины перекатили повозки, а затем проход исчез. Отныне мы вернулись на земли предков, доказав, что достойны присоединиться к настоящему миру идущих по пути Возвышения. Искупили их преступление – низкое Возвышение.
Я вдруг почувствовал, что мне хочется кричать во всё горло от охватившей меня радости. Это было настолько не похоже на меня, что я в изумлении зажал себе рот рукой, чтобы действительно не заорать. Пока боролся с собой, от впереди едущего фургона донёсся крик.
– Эге-ге-гей! Мы в Первом! Парни! Мы в Первом!
Этот вопль словно снёс изгородь в загоне дурных джейров. Над нашим караваном раздались десятки криков. Чуть ли не каждый чемпион решил выразить все чувства, что испытывал. Не спорю, событие произошло важное, многие из нас терпели лишения и не знали отдыха в тренировках ради этого дня. Но чтобы вот так орать? Перед лицом родных и едва знакомых людей. Перед лицом Воинов в конце концов. И тем более я! Я! Едва удерживался от того, чтобы к ним не присоединиться.
– Ох, как хорошо тут! – заговорила молчавшая до этого мама. – А воздух тут какой! Надышаться не могу, даже голову кружит.
Я оглядел её, улыбающуюся и глядящую вверх, на переплетение ветвей над дорогой, где в редкие просветы листвы проглядывало солнце. Мама заметно раскраснелась, её серые глаза блестели, и дышала она и впрямь часто и неглубоко. Воздух?
Медленно сделал вдох, пытаясь оценить его вкус и запах. Дышится приятно, воздух прохладный и чуть влажный, будто я стою на месте своей старой тренировки на реке. Он полон странных запахов, часть из которых так сильна, что, кажется, чувствуется и на языке. Но неприятна. Я бы определил их как гниль, зелень и земля. И чтобы воздух кружил голову? Но она и впрямь лёгкая и чуть звенящая.
Я заметил усмешку на лице управляющего быками молодого Воина. Он выглядел старше меня лишь лет на шесть-семь. Высокий, широкоплечий, с длинными чёрными волосами, стянутыми в хвост красным шнурком и чёрными же глазами на округлом лице. Уже одна его одежда подтверждала мои догадки о бедности нашей жизни. Она казалась сшита из такого же шёлка, что и наши дорогие праздничные наряды. Но её состояние: потёртость, запылённость, пятна соли от высохшего пота говорили, что это повседневная орденская форма. Она, на всех возницах и всадниках, однотонная серая, с чёрной окантовкой на груди и рукавах. Одинаковые на всех орденцах и накидки. Чёрные, с гербом ордена. И снова сшиты из шёлка.
Но заметны и отличия в снаряжении окружающих нас Воинов. В основном они касались мелочей: обуви, поясов, оружия. У нашего возницы выделялись широкие кожаные браслеты на запястьях то и дело выглядывающие из рукавов, а оружием ему служил тяжёлый двуручный дадао с кольцом. Его он, перед тем как сесть на передок, повесил на борт фургона, зацепив за кольцо. Я почтительно спросил его: