Школа на краю земли - стр. 26
По слухам, Сарфраз развелся с первой женой. Но, что еще более немыслимо, перед тем как жениться снова, он потребовал, чтобы ему показали лицо невесты. Подобные претензии грубо нарушают приличия.
Как ни удивительно, ему, видимо, действительно дали увидеть до свадьбы будущую жену – это первый и единственный раз в истории Зуудхана, когда подобные вызывающие притязания были удовлетворены. Никто не мог объяснить, почему Сарфразу пошли навстречу: то ли дело в его фантастической харизме, то ли в отличном умении подчинять себе волю окружающих людей.
Указать, где в этих рассказах кончается правда и начинаются легенды, не мог никто. Но я знал одно: мне необходимо встретиться с этим человеком.
Когда я ехал на северо-запад по единственной дороге, ведущей из городка Сост через Чарпурсон, начался сильный снегопад. К девяти вечера я добрался до Зуудхана: на плоских крышах лежал снег, вся деревня была одета в белое и напоминала сцены из фильма «Доктор Живаго». Я приехал вместе с Фейсалом Байгом, работавшим в ИЦА в качестве охранника. Фейсал родился и вырос в Зуудхане, поэтому нас пригласили провести ночь в доме его племянника Сайдуллы, который курировал несколько школ, построенных нами неподалеку – в долине Хунза. Пробравшись через низкий и узкий вход в хижину Сайдуллы, мы поприветствовали его родителей и уселись, скрестив ноги, на плотные коврики из шерсти яков. Спиной мы прислонились к глинобитным стенам, почерневшим от сажи, которая лежала на них толстым слоем, как застывшая патока. Только сестра Сайдуллы Нарзик успела внести термос с горячим чаем, как дверь распахнулась и в нее ввалился человек в дырявом советском ватнике. Вид у него был такой, будто он только вскочил с постели и лишь слегка пригладил растрепанные вихры. Вначале показалось, что он полностью поглощен звуками, которые доносились из пластмассового радиоприемника – радиостанция китайского города Кашгар крутила рок-н-роллы на уйгурском языке. Голубой отсвет огня – топливом для очага служил сухой ячий навоз – прошелся по комнате, глаза загадочного гостя остановились на мне, и он тут же забыл о приемнике.
«О, доктор Грег, вы приехали! – закричал он, раскинул руки и одарил меня широкой улыбкой, обнажившей ряд металлических зубов. – Как это здорово!» Он пробрался через ряды шерстяных ковриков, заключил меня в свои медвежьи объятия и только после этого пожал мне руку.
Именно тогда я обратил внимание на его правую кисть. Три пальца были неестественно согнуты, наподобие птичьих когтей, а мою ладонь он обхватил указательным и большим пальцами. Я задумался, что могло вызвать подобную травму. Но найти ответ на этот вопрос не успел: на лице новоприбывшего вдруг отразилось беспокойство, он выбежал вон и исчез в ночи.
Впрочем, через пару минут вернулся и принес красное иранское одеяло, явно бережно хранимое для дорогих гостей. Он настоял, чтобы я в него завернулся. После этого мы выпили по чашке чая и я выслушал его рассказ о себе.
Большую часть из своих сорока двух лет Сарфраз Хан, по его собственному признанию, провел «без особого толку». Его первый брак распался – редкое и довольно неприятное для исламского общества явление. На вторую женитьбу он получил благословение лишь после того, как соврал родителям будущей жены, что у него нет детей от предыдущей (на самом деле у него было две девочки). Затем он потряс стариков еще и тем, что захотел увидеть лицо их дочери до свадьбы.