Школа Лысой Горы. Мой прекрасный директор. - стр. 67
«Так, значит, воздействие леса она не ощутила. Интересно, почему машина Анисия Аркадьевича на развороте не глохнет? Он ведь и при мне на машине в школу приезжал! А с количеством детей, получается, все чисто – махинаций никаких нет, Игнат что-то не так понял. Это хорошо, даже как-то легче на душе стало. Стыдно только перед директором, что подозревала его в грязных делишках».
Они дошли до дома культуры и попали прямо в широкие объятия господина Твердолобова.
В Василису вцепились. Ее настойчиво (хоть и очень вежливо) поволокли к дородной тетеньке с лицом бультерьера, которая оказалась председателем районного профсоюза педагогических работников. Тетенька заахала, что как же так – Василиса еще со студенческих времен могла бы быть членом профсоюза студентов, помогать власти в вопросах принятия законов, поддерживающих достойный уровень зарплат учителей в регионе и высокий статус педагогов в обществе.
– Человек с активной общественной позицией не может не быть членом профсоюза! – твердо заявляла тетенька и предлагала немедленно влиться в ряды активистов, обретя заветный профсоюзный билет.
«Ее тоже уволить могут, если я не вольюсь? – заподозрила Василиса, пытаясь в корректной форме отвертеться от такой чести. – Мне дай бог уроки первые провести так, чтобы перед учениками стыдно не было, а потом уже общественно-полезной работой нагружаться».
Отвертеться все никак не удавалось, председатель профсоюза оказалась более настойчивой, чем лидер продаж из сетевого маркетинга. Подозрения Василисы росли пропорционально настойчивости профсоюзной дамы, особенно, когда та также заикнулась про пресловутый коэффициент наполняемости классов. Василиса тут же твердым голосом потребовала для начала показать ей проект этого нового постановления. Дама глянула недовольно и отправила ее к Твердолобому. Тот тоже глянул хмуро, но несколько листков из портфеля достал и Василисе вручил с фразой: «Это хорошо, что современная молодежь старается досконально разобраться в вопросе, прежде чем поддерживать решение, значимое для целого района».
Прозвенел звонок и педсовет начался. Первым делом (кто бы сомневался, что именно это дело станет первым!) всему районному педагогическому сообществу представили Василису, примерно в тех же выражениях, что ранее в лысогорской школе. Потом педсовет пошел своим чередом: один докладчик сменял другого и «коротенечко так, минут на сорок» рапортовал о достижениях и успешных проектах, о количестве того-то и тех-то, о повышении всяческих процентов, средних чисел, качества и успеваемости. Происходящее словно возвращало Василису в годы Советской власти, с той лишь разницей, что теперь докладчики читали свои речи не с листов, а со слайдов презентаций, а сидящие в зале не стеснялись позевывать и перешептываться. Шептались о разном:
– С этого года за поверку экзаменационных работ ОГЭ учителям доплачивать не будут – говорят, это входит в наши прямые обязанности. Бедные русисты и математики! И ведь опять в пятницу вечером все работы присылать будут с требованием в понедельник утром протоколы проверки сдать!
– Ты читала новое положение о проверке тетрадей учащихся в нашем районе? У меня дети на переписывании контрольной в классе сидели, а Татьяна Викторовна влетела в лаборантскую и давай возмущаться: «Как это так?! Рабочие тетради, тетради для домашних работ, тетради для контрольных и тетради для лабораторных работ – все проверять надо! А платят теперь один рубль за ученика в месяц!!! Один рубль! За все тетради! А чего не копейку-то?! Для галочки и копейки хватило бы!» Еле ее утихомирила. Выхожу в класс, а ребята сидят, головы в плечи вжав, и говорят мне робко: «Мы сами контрольные свои проверим, вы только ответы нам верные скажите. Мы честно проверим, все как надо, вы не переживайте! Хотите – мы и домашние работы друг у друга проверять будем?» Неловко стало детям, что они мне лишней работы за этот государственный рубль подкинули.