Школа безумия - стр. 23
– Мне очень жаль, девочки, но, думаю, вам лучше пойти домой. Мне вас подвезти, или вы сможете дойти до дома Элизы пешком?
Элиза жила недалеко. Может, в полумиле от них. Мы могли быстро пройти прямиком через поле. Это заняло бы всего несколько минут. Но просьба была необычной, такую не каждый день услышишь от чьей-то матери, и Кортни тотчас заплакала. Элиза встала с дивана.
– Пойдем пешком.
Мы вышли за дверь, но далеко не ушли. Элиза провела меня вокруг дома и остановилась под окнами гостиной. Нам был слышен голос отца Кортни. Громкий, угрожающий.
– Даже не думай. Я не позволю, чтобы моя дочь пошла на танцульки с черным.
Голос был не только угрожающим, он дышал злобой, о существовании которой я никогда не догадывалась. После того дня я никогда не могла смотреть на родителей Кортни, не вспоминая слова ее отца.
Очевидно, все это было на уме у Кортни в тот день в моей спальне: положительный тест на беременность лежал на ковре рядом с нами. Тайлер Маршалл переехал три года назад вместе с Дестини и их семьей, но эпизод, когда отец орал на нее за то, что она согласилась пойти на танцы с Тайлером, все еще был свеж в ее памяти. Ей было страшно, что может сделать родитель теперь, когда узнает, что отец ребенка черный.
В конце концов Кортни отказалась от аборта. И рассказала родителям. Судя по словам Кортни, мать проявила понимание и была готова сделать все, что требовалось, но отец даже слышать не хотел. Он наорал даже громче, чем в тот день в восьмом классе. Позже Кортни призналась мне, что она часто боялась отца, но никогда не боялась за свою жизнь так, как в тот момент.
Отец выгнал ее из дома, а мать, которая, по словам Кортни, всегда немного боялась мужа, пальцем не пошевелила, чтобы его остановить.
В конце концов Кортни бросила школу. Бабушка по материнской линии, которая ненавидела расизм зятя, взяла Кортни и ребенка к себе и помогала ей растить его, точнее ее.
Красивую маленькую девочку по имени Терри. Кортни однажды сказала мне, что у нее карие глаза, совсем как у ее отца. После этого она больше ни разу не обмолвилась о Тайлере. Он решил не участвовать в жизни своей дочери, и Кортни это устроило. Его имя даже не было внесено в свидетельство о рождении.
У бабушки с деньгами было негусто, поэтому Кортни была вынуждена работать. Однако она получила аттестат, и в последний год я часто навещала ее. Я была ее единственным переходным звеном из старой жизни в новую. Она расспрашивала меня о школе, о подругах, с которыми когда-то болтала каждый день. Некоторые из них по-прежнему поддерживали с ней связь, но большинство жили своей жизнью.
Думаю, именно тогда я поняла, что это правда: многие друзья по школе станут теми, кого вы больше никогда не увидите. Единственное, что удерживает вас вместе – это гигантское здание. Стоит вам выйти из него, как невидимые путы лопнут, и вы окажетесь на свободе.
В последний раз я видела Кортни летом после выпуска, прямо перед отлетом в Калифорнию. Ее бабушка позвонила мне поздно вечером, потому что Кортни была пьяна. Я отправилась прямо к ним и пробыла там несколько часов, пока не смогла уложить Кортни в постель, но не раньше, чем были сказаны слова, которых уже не вернуть назад.
После этого я перестала отвечать на ее звонки и электронные письма. Она даже позвонила моей матери, спросила, все ли со мной в порядке и не обижаюсь ли я на нее. Я пообещала матери, что свяжусь с Кортни и скажу, что со мной все в порядке, что между нами все прекрасно.