принципу: «На тебе Боже, что нам негоже». Ясно, что такого рода «детская хитрость», будь она сполна оценена родителями
нравственно, не могла бы не оскорбить их достоинство. Ведь меркантильное желание детей настолько прямолинейно и очевидно, что попытка выдать его за почитание и заботу, казалось бы, никак уж не должна укрыться от строгого всепроницающего родительского взора. И тем не менее это только «казалось бы» и «не должна». На деле же все гораздо проще и потому отвратительнее рядового лицемерия. Безнравственность поступка состоит в том, что сын, дочь или их спутники жизни
искренне верят в подачку «от щедрот своих» как в
благодеяние (ведь она же, действительно, в какой-то степени улучшает быт родительского дома) и столь же искренне считают, что
такого уровня заботы вполне достаточно. Поэтому элементарная мысль купить новый телевизор сперва родителям, а потом уж себе – им совершенно чужда. И даже если бы эту рекомендацию они и услышали от кого-либо, то сочли бы ее, вероятнее всего, явной нелепостью. Как видим, почитатели не находят бестактности в своем дарственном жесте, но способны ли увидеть ее почитаемые? Конечно нет (по крайней мере – в большинстве известных мне случаев), ибо родители
уже пережили эту стадию «бесхитростного» детского эгоизма, и памятуя о нем, на многое теперь не рассчитывают. Однако и мотив поступка детей, и реакция на него родителей – это скорее следствие, нежели причина. Последняя же состоит в том, что и дети, и родители пребывают в одной и той же, нейтральной, зоне шкалы жизненных ценностей. В ней делание добра (жертвенность) не является обязательным нравственным требованием, а «естественный» эгоизм не является неотъемлемым признаком безнравственности. Растворяясь в повседневности, сливаясь с ней, он становится совершенно невидимым для большинства людей. Поэтому в рассмотренной ситуации, где имеет место всего лишь
иллюзия благодеяния, обе стороны пребывают в состоянии слепого душевного комфорта: дети довольны собой, а родители – детьми.
Почитание предков – это специфическая область взаимоотношений, где жесткий эгоизм человека, «зло от юности его», укрощаемый божественным предписанием, смягчается, становится менее активным. В результате возникает тип поведения, который условно можно назвать пассивным эгоизмом. В отличие от воинствующего эгоизма, нарушения Пятой заповеди носят здесь характер уклонения от нее, а не противостояния ей. Это поведенческие нормы священника и левита, но не разбойника из притчи Христа о добром самарянине (Лк. 10).
Воинствующий же эгоизм в семейно-родственной сфере – это преступный набор, включающий в себя и словесные оскорбления, и физические издевательства, и даже убийство родителей, настойчиво препятствовавших добровольному схождению сына или дочери в нижнюю зону шкалы жизненных ценностей, т.е. превращению человека в звероподобное существо. Что можно сказать о носителях этого зла из всех зол? Честно говоря, теряюсь… Ветхий Завет, давший миру десять общеизвестных нравственных заповедей (в том числе и заповедь о почитании предков), гласит: «Кто ударил отца своего или свою мать, того должно предать смерти», и более того: «Кто злословит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21, 15,17).
