Размер шрифта
-
+

Шипучка для Сухого - стр. 7

И чувствую себя опять, как двадцать лет назад, молодой, веселой, участливой.

Совсем девчонкой, однажды пожалевшей страшного, опасного мужчину. Пожалевшей и полюбившей.

Дура такая была…

– Ольк… Может, поженимся все же?

Глава 4

Случайный прохожий

Я по улицам темным лечу, я бегу, знаю, нет мне прощенья.
Знаю я, что за все заплачу, заплачу за свое преступленье.
Только знания тут не спасут, понимание здесь не поможет.
Там, куда меня черти несут, ждет в машине Случайный Прохожий.
Он случайный, случайный во всем, но сейчас он любимый и близкий.
Там, куда меня ветер несет, ждет давно он с бутылкою виски.
Он подхватит меня на лету, ночь растает во мраке кромешном,
Никуда я теперь не уйду, да и он не отпустит, конечно.
Будет ночь фонарями пугать – мой Случайный Прохожий укроет.
На любую беду наплевать, потому что он рядом, со мною.
Руки сильные, пристальный взгляд – и я чувствую, что пропадаю,
Что уже не вернуться назад, что назад нет дороги, я знаю.
Вот машина. А вот и он сам. Пусть на улице мрачно, промозгло,
Подниму я глаза к небесам и увижу огромные звезды.
М. Зайцева.

Примерно двадцать лет назад…

Я иду по тротуару, не оборачиваясь, спиной чувствуя пристальный пугающий взгляд случайно встреченного мною сегодня вечером на кладбище мужика.

Мужчины. Взрослого, гораздо старше меня.

Он едет за мною, тихо-тихо, крадется на своей черной иномарке, а я даже и не знаю, как называется его зверь. У нас в последнее время, в последние примерно пять-семь лет, очень много таких появилось.

Черных, глянцевых машин с хищными, резкими силуэтами. И ездят на них тоже хищники. Жестокие, наглые, опасные. Этим хищникам плевать на закон, мораль и прочие глупости, о которых так сильно пеклась моя мама когда-то. Они делают, что хотят, берут, что понравится.

По какой-то причине сегодня ему понравилась я. Наверно. Или хочет поиграть. Хищники, бывает, играют со своими жертвами. Мягко гоняют, направляя лапами, из угла в угол, легонько прикусывают, чтобы распробовать. Получить удовольствие от ужаса, от безысходности слабого. Ненавижу их. Ненавижу.

За время работы в медицине, еще до скорой, санитаркой в терапии, я пару раз сталкивалась с такими. И прекрасно знаю, чего от них ожидать.

Я иду по тротуару, чувствую на себе черный жадный взгляд и понимаю, что дела мои плохи.

А, учитывая, что он изначально проявил типа уважение, то очень плохи.

Потому что я ответила не так, как надо. Как правильно. Плохо я ответила.

– Эй, Шипучка, – он вышел из машины, поигрывая ключами, пошел ко мне, неловко замершей возле ворот станции, – поехали прокатимся.

– Зачем это?

Я отступила назад, в панике прикидывая, смогу ли добежать обратно на работу, пока меня не сцапали. По всему выходило, что нет.

– Просто. Поговорим.

Он не улыбался. И смотрел. Ой, как смотрел! Внимательно, так, что у меня сердце падало в пятки.

– Мне не о чем говорить с вами. И некогда. И вообще…

С каждым словом я отодвигалась назад, в сторону тротуара, в сторону людной улицы, надеясь, что, если стартану сейчас, то он не успеет среагировать. А потом… Ну не будет же он меня на своих двоих догонять? Наверно, сначала в машину сядет. И пока вывернет, и пока выедет… Я уже затеряюсь среди толпы.

Но не затерялась. Не смогла. Или у хищника хороший нюх.

Мне совсем недалеко до дома, от станции СМП пешком до набережной лейтенанта Шмидта, где я живу одна в двухкомнатной квартире, единственными достоинствами которой являются высоченные потолки и вид на Неву.

Страница 7