Шейх. Добыча Жестокого - стр. 3
Вымыла тело душистым мылом, голову шикарным шампунем. Мельком взглянула в зеркало – глаза испуганные, вся бледная до синевы. Промокнулась полотенцем и вышла наружу. Полотенце тут же содрали, по телу пошли мурашки, затвердели соски. От стыда пылало лицо.
– Эту и эту в сторону.
От ужаса замерло сердце. Почему нас в сторону? Нас убьют? Мы не подходим?
Они осматривали девушек как скот. Проверяли зубы, ощупывали грудь, живот, смотрели подмышки, раздвигали мерзкими пальцами половые губы. Это было невыносимо унизительно. Такого я еще не испытывала.
– Ты девственница?
Киваю, закусывая губу. Он отмечает что-то в блокноте.
– Сколько лет?
– Восемнадцать.
– Болезни есть?
– Нет.
– Месячные регулярные?
– Да.
Заставил открыть рот, потрогал зубы, я показала язык. Потом помял груди и ущипнул за соски. Сказал что-то на своем языке, все заржали. Потом раздвинул половые губы и потрогал пальцами. Меня передернуло от отвращения, затошнило.
– Встала направо.
Нас в стороне оказалось двое – я и другая девушка, не та, что была вначале. Судорожно выдохнув, я обняла себя руками. Остальных увели. Нам выдали одежду – прозрачные шаровары и блестящие ожерелья, едва прикрывающие грудь.
– Наташки, танцевать будете и улыбаться, поняли?
Мы кивнули. Они ушли, заперев нас в каюте.
– Меня Света зовут, – сказала моя подруга по несчастью.
– Я Злата.
– Случайно попала?
– Да…
– А я намеренно. – В ее голосе не было ни капли сожаления. – Нищета достала. Денег хочу, много. Одежду красивую, хорошую еду. Специально никому не давала. Девственницы дорого ценятся у них. Высший сорт. Значит, продадут богатеньким. Купит тебя какой-то миллионер – в роскоши будешь купаться.
– Я домой хочу… Мне не нужна роскошь.
– Ну и дура. – Она пожала плечами и отвернулась. – А что дома? Учеба в универе, и то если поступлю на бюджет. Потом работа за гроши. Муж какой-то алкаш или нищеброд, дети вечно сопливые.
Я молчала. Мне нечего было сказать. Я бы променяла этот кошмар на свой шумный дом, на мамины руки, на смех сестер и даже на суровость отца. Правы они были…
– Сейчас аукцион будет. – Света заговорила деловито, словно объясняла правила игры. – Улыбайся, танцуй, двигайся. Заманивай. Чтоб выбрал самый лучший и ставки росли.
– А что, если никто не выберет?
– В бордель отправят. Будешь затраты отрабатывать. По двадцать мужиков в день через себя пропускать.
Стало тошно. Голодный желудок взметнулся к горлу, перехватило дыхание.
За дверью послышались голоса. За нами пришли. Повели по темным коридорам, втолкнули в какую-то дверь. Внутри полумрак, костюмы, пудреницы, палетки, помады.
Света тут же принялась краситься. Я не притронулась ни к чему. Потом ее увели. Я осталась одна. Захотелось реветь, просто орать от боли и обиды, от этой безысходности. Абдул, ублюдок. Какой же ублюдок. Он заманил меня. Все было ложью. Меня провели как последнюю дуру.
– Пошли. Чтоб старалась. Поняла? Иначе забью до смерти, и взгляд свой упрямый спрячь.
Я танцевала вяло, просто двигалась. Но то, что на меня смотрели, я чувствовала кожей. До меня доносился голос ведущего.
– Номер пять ведет. Сто тысяч раз, сто тысяч два… О, номер семь. Новая ставка. Сто двадцать раз, сто двадцать… номер пять перехватил… ох ты ж. Пятьсот тысяч раз, пятьсот тысяч два, пятьсот тысяч три. Продана.