Шея ломается со звуком Хрясь - стр. 11

– И куда мне тебя деть?

Бруно, высунув язык, поглядывает на стайку голубей.

– Эй?

Легонько тяну за ошейник. Не… ни в какую, всё его внимание на нахохлившемся голубе, который вальяжно ухаживает за самкой. Туда… сюда… Бруно облизывается и подаётся немного вперёд.

– Спокойно, охотник, тут четыре пролёта ле-е-е-е-ес… – не успеваю договорить слово «лестницы», как Бруно отталкивается задними лапами и, чуть не вырвав моё плечо, во всю прыть несётся на добычу.

А чем всё закончилось, могу только догадываться – мой полёт с лестницы оказался болезненным. Просто БАМ. Коленка щёлкнула, поводок вырвался из рук… Крылья голубей захлопали по асфальту. Обходительное «курлык» перешло в безумное «КУРЛЫК»!

Держась за колено, я перевернулся на бок и, втягивая воздух ртом, смотрел, как перья парят, словно конфетти на празднике. Бруно, с пастью, набитой этими самыми перьями, волчком закрутился на месте – видимо, посчитал, что и его хвост тоже добыча. Вот гад… И как на него обижаться?

Перья осели. Боль в колене чуть стихла. Я встал – и услышал ХРУСТ. Нагнулся к поводку и притянул Бруно к себе… но тот вертел башкой, не успокаиваясь. Пришлось дёрнуть сильнее – кожу защипало. Смотрю на ладонь – ну вот, содрал. Смачиваю слюной и, прихрамывая, веду Бруно к машине. Ну как «веду»… волоку. Он упирается, я упираюсь, однако машина всё ближе.

Открываю дверь. Последнее перо, смазанное слюной, шмякается на асфальт. Бруно закрывает пасть и поскуливает.

– Собачьи консервы вкуснее, согласен, – машу рукой в сторону салона. – Залазь.

Понял… понял… опять поунижаться. Включив приторный тон, я миленько прошу поднять его пушистый зад в машину. Сработало. Со всей силы хлопаю дверью.

Сажусь за руль и говорю:

– Слушай, приятель, ты мне не нравишься, и догадываюсь, что это взаимно. Мне некуда сдать тебя, а раз мы с тобой теперь сожители, то будь добр слушаться!

Бруно отворачивается к пассажирскому окну. Я дышу… дышу… и прокручиваю в голове варианты, где могу оставить пса. Родители? Ммм, нет… мать – кошатница, а отец женат на матери-кошатнице, что тоже аргумент. Сестре? Так она постоянно в разъездах, пёс с голоду сдохнет. Друзья? Что ж, тут тоже мимо.

Поворачиваюсь назад:

– Либо вали. Я открою тебе окно, и упрыгивай на своих чудных лапках куда хочешь. Скажу, что ты убежал. Или… не мешай мне, понял?!

Я жму на кнопку на своей двери, и стекло перед Бруно со скрипом опускается.

– Решайся. Дорога дальняя, ехать далеко. Мы либо как-то начинаем друг друга уважать… – Бруно хрюкнул или издал чихающий-сопящий звук. – Либо рви когти отсюда.

В салон залетела муха и уселась на подголовник пассажирского кресла. Бруно это заинтересовало. ЕЩЁ КАК заинтересовало! Он облизнулся, притих и приготовился к прыжку. Я сработал на опережение и со всего размаху зарядил по мухе. Дохлый трупик упал на пол. Бруно осуждающе посмотрел на меня.

Я завёл тачку и вбил конечную точку – Аскат. Дорога обещает быть весёлой. Чёрт… и угораздило же меня взять этого пса.

В приёмной играла классическая музыка. Негромко. В самый раз. Журналы горкой возвышались на столике. Я перелистал большую их часть. Скверно.

Я расстёгиваю две пуговицы на пиджаке и, освобождая галстук, посматриваю на настенные часы. Две минуты… Тянусь к вазе с конфетами. Ковыряюсь… шуршу… и наконец вытаскиваю мятные. Секундная стрелка идёт на последний круг. Закинув в рот конфетку, перекатываю её по нёбу, задевая зубы.