Шеврикука, или Любовь к привидению - стр. 72
Но что это я все о приобретениях гостей? Тем более что их добыча уже была размещена где надо, а сами же они с бокалами шампанского приступили к светским разговорам либо рассматривали стенды с фотографиями, чертежами, планами реставрации памятника истории и культуры. Или даже внимали архитектору, стоявшему с указкой у стендов. Слышалось: «Уже в семнадцатом веке в усадьбе были каменные здания, включенные затем в ее главный дом и северный флигель. Древнейшей частью главного дома является белокаменный объем рубежа шестнадцатого – семнадцатого столетий, находящийся теперь целиком ниже уровня земли…» «О! – обрадовался гость с кофром на плече. – Ниже земли! Это для привидений!» «Привидений? – растерялся архитектор. – Я не по привидениям. Привидений вообще нет. Я продолжу…» И последовали слова о дальнейших перестройках здания, в частности, для новых его владельцев Тутомлиных, о барокко, рококо и о том, что, в конце концов, главный дом усадьбы занял особое место в ряду московских жилых домов эпохи зрелого классицизма. «Что же, при зрелом, что ли, классицизме не бывает привидений?» – возмутился гость с кофром. «Фасады были гладко оштукатурены, – не дал себя сбить архитектор, – получили белокаменные тяги и карниз, а между ризалитами протянулся балкон на невысоких, широко расставленных консолях. Строгая простота отличает и внутренний облик дома. Парадная анфилада второго этажа, мы сейчас здесь и находимся, состоит из немногих помещений – зал с аванзалом, гостиная, спальня и кабинет, – но замечательна по своим монументальным масштабам. Гостиная – самое крупное помещение дома…» «В гостиную нас не пустят. Туда мы не приглашены…» – вздохнули в аванзале. «Это как же! – теперь уже вскричал гость с кофром. – Ризалиты здесь есть, белокаменные тяги есть, а привидений нет! Что вы нам головы морочите! Зачем вы нас заманивали?»
– Вас никто не заманивал, – сказал Дударев. – А привидение будет. Будет.
Шеврикука удивился. Дударев мог ответить уклончиво: мол, всякое случается, мол, речь идет о столетиях, вдруг что-нибудь отсырело, или заплесневело, или впало в спячку и кто вправе давать какие-либо гарантии? Но заверение Дударева прозвучало нагло-категорично. Будет, и все. Это Шеврикуку насторожило.
– Да. Будет, – сказал Дударев. – Но не сейчас. И не для всех. Сегодня не для всех. Увы, не мы избирали претендентов, они избирали нас. Однако я не понимаю, отчего вас так волнует привидение. Привидение, оно и есть привидение. Не более того. Мы ведь приглашали вас познакомиться с историческими и архитектурными ценностями дворца. Их множество. И я просто не понимаю…
Похоже, недоумение Дударева было искренним.
– Ведь столько здесь всего представлено на стендах… Одна история балбеса и пятиметра Панкратия Тутомлина чего стоит! И как главнокомандующий Москвы граф Гудович снял с него очки! – Видимо, судьба вертопраха Панкратия была чем-то особенно дорога Дудареву. Но тут же Дударев и спохватился: – Уважаемые гости. Прошу извинения. Я здесь не главный и в деле новый, возможно, растерялся и кого-то обидел. Это непростительно. Приглашения всем вам были посланы с почтением и надеждой, что наши усилия будут интересны представителям самых разных слоев московского населения. Вечером же здесь произойдет деловой саммит претендентов. Возможно, ни один из них город не устроит. А к вам со словом обратится наш замечательный полпрефект гражданин Кубаринов. Прошу вернуться к подносам и столам.