Шествие динозавров - стр. 6
– То есть, вы хотите сказать, что я откинул коньки… нет, на апостола Петра вы не похожи!
– Ничто меня так не умиляет, как варварский жаргон, на котором вы изъясняетесь. Жуткая смесь блатной музыки и тусовочного арго. Поддерживать контакт подобными языковыми средствами способен лишь высококлассный специалист по вашей эпохе – вроде меня.
– По эпохе, разумеется, перестройки и гласности?[8]
– Да нет… Мы называем ее иначе. Для большинства ваших современников этот термин показался бы обидным…
Несмотря на сатанинское палево, в помещении отнюдь не жарко, даже наоборот. Я не испытываю ни малейшего дискомфорта в своей курточке, попиленных джинсах и кроссовках поверх шерстяных носков. Любопытно, это как раз ему должно быть зябко в его прикиде. Но он сидит развалясь, даже блаженствуя, будто кот на солнцепеке. Может быть, у него кресло с подогревом под задницей?
– Не морочьте мне голову, – говорю я нагловато. – Если уж вас интересует мое мнение… У нашего общества нет будущего. Общество, сжигающее свои архивы и библиотеки, обречено. Для смягчения интонации скажу также, что и у остального человечества, которое не мы, будущего тоже нет. СПИД, экология, то-се… Все закончится гораздо раньше и противнее. Какое уж там будущее, когда жрать нечего? Когда спички по талонам, а в очередях за бухлом людей убивают?! Хотя… вашу байку о крысином вирусе я оценил по достоинству.
– Есть будущее, Вячеслав Иванович, – говорит он с легкой тенью раздражения. – И у вашего общества, и всех остальных. Вы меня поражаете: какое-то мелкое мещанское брюзжание, недостойное русского интеллигента… талоны… бухло… В один прекрасный день вы вдруг выйдете на улицу и свободно купите бутылку неплохого, следует заметить, вина в магазинчике напротив, и даже тому не удивитесь, и не вспомните про талоны, из-за которых сейчас готовы поставить под вопрос исторические перспективы собственного социума. Впрочем, брюзжать вы не перестанете, хотя и по другому поводу. Уж, наверное, найдете, по какому… Будущее ваше состоялось, и вы прямо сейчас имеете редкую возможность в нем находиться. Да, друг мой, я из этого самого будущего, только не я к вам прибыл, а вас забрал к себе. Не скрою, будущее сильно отличается от того, что постулировалось вашими догматами. До справедливости и гармонии еще далеконько. Но все-таки гораздо ближе, нежели в вашу эпоху.
– Какие еще, в жопе, догматы?! – я отваживаюсь повысить голос. – Никаких догматов у меня нет! И, если на то пошло, я не во всем разделяю политику партии и правительства. Даже сейчас.
– Ну, допустим, в ваше время не разделять официальную точку зрения почитается за хороший тон. Как это можно: демократия, плюрализм, гласность – и поддерживать правящий режим?! Так недемократично… А вот когда это было чревато последствиями, вы сидели смирно и не высовывались. Как та крыса. И в архивы закопались, чтобы сбежать от окружающей и раздражающей ваши нежные рецепторы грубой реальности, с ее талонами на спички, с отсутствием горячей воды и взрывающимися, как надутые презервативы, инвестиционными фондами и банками. Будто одеяло на голову набросили.
– Е-рун-да! Я профессиональный историк. У меня диссер по восточноазиатской дипломатии на выходе…