Шестой ангел - стр. 19
– Рецепт одобряю, а вот это, – она ткнула пальцем в сторону роскошного букета, – нет.
– Пощему? Бэлий хочешь – будэт бэлий, розовый – будэт…
Галка стукнула ладонью по столу:
– Хватит! Твое дело – кухня, вот там и… готовь свою стряпню, а цветы и без тебя есть кому дарить.
Ваграм поцокал языком:
– Ой ли, Галинэ. – И кивнул на никому не нужное приглашение на столе. Все ведь знает, зараза такая, ухмыляется. Небось, в коридоре подслушивал их с Шелестовым разговор.
– Вопросы по культурной части есть? Нету. По накладным? Тоже нету. По борщам, манникам, я не знаю, что ты там еще готовишь, – не ко мне. – Галина Ивановна развернулась в крутящемся кресле к нему спиной. – Мне работать нужно.
Ваграм обиженно засопел, забрал грязную посуду и хлопнул дверью.
Галка схватила приглашение, разодрала в мелкие клочья и бросила повару вслед. Достали! Одному ничего не надо, другому надо слишком много!
И эта Липай еще сегодня: «Так картины не вешают, так плохо!» Оформляли стены, развеска картин Захржевского. Рыжая влезла, права качала. «Разве так можно? – влетела, раскудахталась, как наседка. – Дочек нужно к родителям поближе, заказные работы – в другой зал, чтобы… чтобы…» Слово-то какое она сказала… Камерность, видите ли, нарушится. Выпендривается, хоть и зрителей нет: «Картины по цветам вешать – это как книги по цвету обложки в книжном шкафу расставлять. Дикость!» Ведь и не была Агата ни разу в ее родительской халупе на окраине, а сразу все про нее и просекла. Мать так книжки в стенке расставляла – по колору. Маленькая Галя поинтересовалась, зачем в доме книги, если их все равно никто не читает. «Много ты понимаешь, глупая! Для красоты, конечно. Хрусталя мало, пусть хоть подписное стоит».
Поцапались они. Сушеная вобла Жанка сразу сторону рыжей приняла. Реставратору-то виднее, говорит. Профессиональный взгляд у нее, типа. Эх, завернуть бы проект, придраться к какой-нибудь ерунде и плевать на Платонова. Почти ведь звонить в контору свою собралась, мол, охранные обязательства в усадьбе нарушены. Так и так, свертываем реставрацию. Да для карьеры Матюши проект важен.
И лис этот рядом вьется, кофе сует с пироженкой:
– Нэ злись, Галинэ, ты нэ такая. Ты просто устала, – шепчет на ушко, аж дрожь берет.
Откуда ему знать, какие черти ее душу грызут? Ну ничего, еще немножко осталось, чуть больше недельки продержаться, а там рыжая домой отвалит.
Глава 7
В старом теткином доме по-прежнему поскрипывали половицы, попахивало горькими травами. Переступив порог, Агата сбросила обувь и потянулась.
«Не ставь обувь носками к входу!» – командирский голос тети Тони рявкнул в ее голове, Агата вздрогнула и тут же бросилась переворачивать свои кроссовки на коврике. Потом выпрямилась и усмехнулась: столько лет прошло, а такое вспоминается. В городской квартире она сбрасывала обувь, где получится, – и не всегда на коврике, и не всегда в коридоре. В этом одноэтажном домике жизнь шла по строго определенным правилам, раз и навсегда кем-то принятым истинам, поэтому в лагере Агата чувствовала себя свободнее, чем у тетки в гостях. Соседи за глаза прозвали ее родственницу «Железным Генрихом» за непреклонность характера и излишнюю жесткость в общении с пациентами и коллегами (когда-то она заведовала поселковой больницей), при выходе на пенсию ее характер не стал мягче.