Шесть невозможных невозможностей - стр. 15

Меня, вероятно, должно было смутить, что я так хладнокровно планирую вторгнуться на чужую территорию еще раз. Ведь это совсем не вязалось с намерением стать хорошим человеком. Судя по всему, не смущало. Это добавилось к списку вопросов, о которых можно подумать позже.

У стены на полу я заметил крохотную картонную коробочку – пара похожих мне попалась на чердаке у Эстель. Я поднял ее: «ЯД. ХРАНИТЬ В МЕСТЕ, НЕДОСТУПНОМ ДЛЯ ДЕТЕЙ И ЖИВОТНЫХ. СЛУЖБА ДЕРАТИЗАЦИИ И ДЕЗИНСЕКЦИИ. КРЫСИНЫЙ ЯД. НЕ РАЗБИРАТЬ».

Должно быть, родители Эстель вызывали санобработку. Я отправился вниз и отрапортовал, что на чердаке чисто.

Потом был еще один поход на чердак. Но о нем мне лучше промолчать.

Когда Фред уходит, я снова иду вниз – все еще голодный, в поисках еды. Я знаю, это из-за того, что я быстро расту, но я бы охотно слопал пару бургеров или пирожков с мясом, будь такая возможность.

– Есть нечего!

– Есть хлеб. И фрукты.

– Фрукты плохие. Этим яблокам место в компосте. – На почве голода я превращаюсь в брюзгу. – Ни шоколадного печенья, ни маффинов, ни картофельных чипсов, ни крекеров.

– Боюсь, сейчас они нам не по карману.

– В холодильнике шаром покати! – Я громко хлопаю дверцей.

– Потому что сейчас мы съедаем то, что покупаем, и наш бюджет не позволяет выбрасывать еду в компостную яму.

Она сердится или расстроена, поэтому я ретируюсь, пока не стало жарко.

Теперь мы так живем, сидя на айсберге базовых нужд и наблюдая за тем, как товары не первой необходимости проплывают мимо на айсберге роскоши. Когда-то эти два айсберга были одним целым.

Когда мама предлагает сделать батончики мюсли, я соглашаюсь с напускным энтузиазмом и непритворным голодом. Это не слишком сложно. Надо смешать овсяные хлопья, сахар, муку и кокосовый орех с растопленным маслом и медом – мы используем патоку, потому что это дешевле, – переложить массу в форму и запечь.

– Папа звонил.

Я не отвечаю.

– Я понимаю твои чувства, но он, по крайней мере, старается быть на связи. Другие отцы давным-давно наплевали бы, столкнувшись со стеной молчания.

Откуда ей знать про мои чувства? Я и сам себя не понимаю. Но мне не хочется ничего выяснять – это означает ввязаться в лишние разговоры. Взаимная неприязнь – тоже в своем роде совместное переживание, но нам это не поможет.

– Если он так хотел меня видеть, мог бы переехать с нами в этот свинарник.

Она обнимает меня за плечи и прижимает к себе. Я поднимаю локоть, желая отстраниться.

– Он старается.

– Это из-за него ты вынуждена заниматься всем этим, – говорю я, обводя взглядом кухню: ведерные емкости с мукой и сухофруктами, широченную печь и набор форм для изготовления многоярусных свадебных тортов.

– Меня не напрягает. Я отлично готовлю. Я нашла себе очень прибыльную нишу с высокой ценовой категорией. У меня есть опыт в маркетинге. Банк мне достаточно доверяет, чтобы я могла рассчитывать на стартовую ссуду. Все под контролем.

Она произносит это так расслабленно – надо слышать.

Мама еще не отошла от адреналинового всплеска после расставания. Реальность еще не накрыла ее. Когда это случится, рядом буду только я, увы. Я погуглил. Ей нужно выплеснуть гнев, иначе случится посттравматическое стрессовое расстройство, которое проявляется в беспокойстве, депрессии, а в конечном счете ведет к алкоголизму и наркомании.