Шесть масок Владимира Путина - стр. 25

Таким образом, и сам термин государство имеет в России весьма специфическое значение. В России отношения между государством – «матушкой-Россией», «Родиной», и человеком отличаются от существующих в западных странах. В США государство существует для защиты прав частного лица. В России наоборот – в то время как Родину нужно защищать, она не обязана защищать своих граждан. В России государство первично. Оно – отдельная сущность и иногда даже пишется с большой буквы – «Государство»[59]. Личность и общество должны подчиняться государству и его интересам. Это основное в «государственничестве», подчеркнул Путин в своем «Послании тысячелетия».

Учитывая кагэбэшное прошлое Путина, то, что он называет себя государственником, более чем понятно. КГБ (нынешняя ФСБ) и другие спецслужбы, чьи цели включают в себя обеспечение безопасности государства и защиту его интересов за границей, такие как Министерство внутренних дел и Министерство обороны, рассматриваются как основные элементы государственной и бюрократической машины России. Общее название для них – «силовые структуры». Русские, чьи карьеры так же, как у Владимира Путина, были связаны с этими министерствами, известны как «силовики». В КГБ многие культивировали миф о самих себе как о пламенных патриотах России и сторонниках сильного государства. Они даже утверждали, что подобную роль они исполняли на протяжении нескольких столетий[60].

Этот миф великолепно воплотился в интервью генерала КГБ в отставке Николая Леонова, напечатанном в мае 2001 года в газете «Спецназ России», тесно связанной с разведывательными службами. Он был одной из крупных фигур в Первом Главном управлении в 70—80-e годы и руководил операциями в Северной и Южной Америке[61].

Леонова спросили про внезапное появление в верхних эшелонах власти представителей «молодого поколения, начавших службу в органах госбезопасности в 70-е». В это число входят, помимо Владимира Путина, Сергей Иванов (секретарь российского Совета безопасности в 2001 году, позже занимавший посты министра обороны и первого вице-премьера, в настоящее время глава Администрации президента); Виктор Черкесов (бывший глава Управления ФСБ по Санкт-Петербургу, до этого занимавший кресло первого заместителя директора ФСБ, а в 2001 году – пост представителя президента по Северо-Западному федеральному округу, в который входит и Санкт-Петербург) и Николай Патрушев (директор ФСБ с 1999 по 2008 год, ставший затем секретарем Совета безопасности). Леонов ответил, что в настоящий момент требуются именно такие – стойкие, прагматично мыслящие политики. «Они распоряжаются оперативной информацией… Но в то же время они патриоты и сторонники сильного государства, традиции которого базируются на многовековой истории. История призвала их в строй для проведения специальной операции по возрождению нашей державы, поскольку миру нужен баланс сил и без сильной России вероятно наступление геополитической нестабильности… Что такое офицер КГБ? Он в первую очередь слуга государства…Жизненный опыт, верность стране… железная воля – где вы еще найдете подобные кадры? Единственные люди, способные навести порядок в стране, – это государственные люди»[62].

Таким образом, Владимир Путин, представляющий себя как слугу государства, не является чем-то уникальным среди когорты сотрудников КГБ. Идеи о государстве и подчиняющемся ему обществе, которые он выражает, принадлежат хорошо различимому и заслуженному течению русской консервативной мысли. Они превалируют среди тех, кто считал себя частью русской элиты 90-х, когда концепция восстановления государства превратилась в навязчивую идею. Путин с самого начала своей президентской карьеры, с «Послания тысячелетия», обращается именно к ним.