Шербурские улики - стр. 13
– Все, кончай строить домыслы! – сам себе приказал Антон, отрываясь наконец от компьютера. – Надо выпить и трезво оценить ситуацию. Хватит проводить бредовые параллели между интригами театральных масок и кознями реальных людей. Так и в психушку угодить недолго.
5
Купцов снова улегся на диванные подушки с бокалом в руках и в очередной раз попытался дозвониться до Эвиты. Безуспешно: ее телефон по-прежнему находился вне зоны доступа. Не было даже длинных гудков, которые создавали бы иллюзию, что она находится где-то рядом и вот-вот возьмет трубку. В этом была вся Эвита – вечно ускользающая красота, что вносила в его упорядоченное существование ноту хаоса и неопределенности. С Эвитой невозможно было планировать ни будущее, ни даже настоящее, поэтому каждый день, прожитый с ней, был свеж в своей непредсказуемости.
О своем прошлом Эвита рассказывала лишь то немногое, что считала нужным, но и не требовала откровений от Антона. С самого начала между ними существовал негласный договор – не лезть в жизнь друг друга и не омрачать радость их свободных отношений излишним любопытством. Поэтому, несмотря на месяцы, проведенные вместе, Эвита оставалась для Антона таинственной незнакомкой. Он понятия не имел, чем девушка заполняла свою жизнь, когда они на время расставались. Уезжала ли из города, встречалась ли с кем-то еще, изменяла ли ему – все это было для Купцова полнейшей загадкой.
Однажды Антон пришел домой и до смерти перепугался, увидев, что Эвита – с неподвижным взором широко распахнутых глаз, обнаженная, немая и парализованная – лежит на диване. Он кинулся к ней и лишь тогда понял, что это всего лишь манекен – он как две капли воды походил на оригинал. Эвита принесла его для работы на дому. Так Купцов узнал, что она зарабатывает на жизнь моделированием и шитьем стильной женской одежды.
– Почему ты выбрала именно это занятие? – поинтересовался Антон.
– Видишь ли, все тела до ужаса одинаковые, я же одеваю их в кожаные одежды и тем самым создаю различия, – ответила Эвита, оглядывая висевшие на манекене зачатки куртки. – Я наделяю людей индивидуальностью и этим как бы преображаю реальность, придаю ей черты искусства. Обидно ведь думать, что жизнь и искусство шагают рука об руку, но редко когда пересекаются.
Еще Эвита создавала маленькие шедевры прикладной живописи: она расписывала в абстрактной манере скучные однотонные зонты. Произведения, рожденные ее рукой, поражали цветовой необузданностью и причудливостью форм. Они словно брызгались весельем и заряжали оптимизмом. Невозможно было удержаться, чтобы не купить один из таких жизнерадостных зонтиков. Их покупали десятками. Иногда Эвита просиживала ночи напролет, выполняя сразу несколько срочных заказов. Вот и к завтрашнему дню ей нужно расписать три или четыре зонта. Если она, по своему обыкновению, начнет работать ближе к полуночи, то ляжет спать лишь под утро. А Антон, как всегда, вообще не сможет уснуть из-за сигаретного дыма: во время работы Эвита курила без перерыва – прямо в комнате, не выходя на балкон…
Кстати, о зонтиках – а где же они? – внезапно спохватился Антон. Он только сейчас заметил, что в комнате нет ни одного зонта. Обычно они валялись на полу, в креслах либо были небрежно свалены в кучу на подоконнике. Купцов вскочил с дивана и внимательно оглядел всю комнату. Не обнаружив «болванок» для расписывания, Антон заглянул в спальню, потом на кухню, в коридор и даже в туалет – зонтиков не было нигде, хотя еще вчера перед карнавалом он их видел не меньше дюжины.