Шепот с той стороны. О кармических уроках, лабиринтах в Хрониках Акаши и кошке, гуляющей по облакам - стр. 8
– Не обижена я. Нет времени просто.
– Врешь мне, глупая. И себе врешь. Ни признать, ни исправить не хочешь. Оттого тебя и не отпускают. Пока здесь все долги не закроешь, не видать тебе нового места.
– Что признать? И что уж теперь исправить? Она нас с Милкой на мужика променяла. Замуж пошла, а сестру я поднимала! А ведь сама девкой… девчонкой еще была. Ребенком! – покатые плечи затряслись нервной дрожью. – И я зла не держала, все как должно сделала, когда… когда умирала мать – перед смертью простились, похоронили, памятник поставили…
– Но не простила…
– Да как? Как это простить?!
– А тут уж не моя забота. Я тебе задачу указала, а дальше как хочешь, так и решай. Хошь, к мозгоправам вашим ходи, хошь – в церковь. А не хочешь – не ходи никуды. Только камешек этот до самого конца протащишь, а потом по новой, в другую жизнь его поволокешь. Пока не поймешь – как простить. Пока не простишь. Вот твоя задача. Артефакт твой (тьфу ты, шайтан, слово-то какое). Хошь – верь, хошь – не верь. Мое дело – передать.
Шаманка поднялась, развернулась спиной к гостье, пошаркала к промятому дивану. Когда обернулась, уже не было никого. Села грузно, клюку аккуратно приставила рядом. Вздохнула.
– Гардиан, – шепотом позвала она. – Когда за мной-то придешь? Уж 99 лет тут. Отдохнуть хочу.
– Скоро, Ирма, скоро.
Самоубийца
Эту жизнь проживем до победного.
Предрассветное небо вовсе не так красиво, как пишут в книгах и постят в социальных сетях. Вот оно – серое, грязное, тяжелое. Нависает над городом мокрым ватным одеялом, роняет холодные капли на теплых людей.
Костя поднял лицо к небу. Беспросветное, как его жизнь. Ни звездочки, ни лунного лучика, лишь промозглая бесконечная тьма с бледным отсветом загоризонтного солнца.
Костя сделал маленький шажочек, заглянул вниз. Какой этаж? Тринадцатый? Да, тринадцатый… Это сколько же тут? Метров сорок? Зато наверняка…
Пальцы заледенели, но крепко цеплялись за край оконного проема. Тело инстинктивно тянуло назад, на лестничную площадку. Все его существо противилось задуманному. Может, как-то само получится? Пальцы ослабнут, нога соскользнет с подоконника… Но нет, тело не сдается, оно сопротивляется что есть мочи, цепляется за никчемную жизнь. Надо собрать волю в кулак и сделать последний уверенный шаг. Иного пути нет.
Он подвел всех – родителей, жену, сына. Надеялся на легкие деньги, уговорил отца заложить квартиру, сам набрал кредитов. И прогорел. Если бы только его касалось… Было бы проще, но теперь вся семья, все, кого он любит, будут расплачиваться за его беспечность и глупость.
Костя сдвинул правую ногу еще на полшажочка.
Развязавшийся шнурок ботинка соскользнул вниз, повис над серой каменной бездной. А внизу никого. Город спит.
Если бы Костя видел, то очень бы удивился. Прямо напротив него завис в воздухе его хранитель – Гардиан. Он заглядывал Косте в глаза, нашептывал слова поддержки, уговаривал. Только без толку. Костя не слышал.
Рядом же на подоконнике сидел хранитель-стажер, он просматривал Костины файлы на невесомом прозрачном планшете.
– Это его двадцать третья попытка! – удивленно воскликнул стажер.
– Да, так часто с самоубийцами. Если человек заканчивает жизнь сам, то он не может сменить настройки. Его вновь и вновь закидывает в те же самые обстоятельства, в ту же жизнь, пока он не разорвет петлю, пока не проиграет другой сценарий в этой точке.