Шепот греха - стр. 2
Девушка была длинноногой и белокожей. На внутренней стороне стоп можно было увидеть бледно-голубые вены.
Он закрыл глаза, попытавшись унять бешено колотящееся сердце. Но височная впадина по-прежнему пульсировала, будто что-то пыталось пробиться сквозь кожу.
Бесчисленные картинки и запахи смешались в неразбериху.
«Извини».
Он распахнул глаза и потянулся к колену девушки.
«Умоляю, прости меня».
Миновала полночь.
На севере Китая глубокая осень означает увядшую листву, которая рассеивается по ветру; прохладу воздуха; смесь запаха гнили и ароматов еды, запасенной на зиму. И в то же время следы человека на улице становятся редки, особенно в этот отрезок времени.
Он неподвижно сидел в салоне автомобиля и смотрел перед собой. Держал руль так крепко, что были видны костяшки пальцев. По радио шла программа «Хит дня» – играла песня Дэнни Чэня «Люблю только тебя».
Ему было необходимо, чтобы этот тесный салон заполняли какие-то звуки – хотя бы песни. Любая подходила; нужно было лишь, чтобы что-то отвлекало его, било по перепонкам. Иначе он снова будет слышать шорох черного полиэтиленового пакета в багажнике.
А в голове снова будут проигрываться звуки рассечения кожи, фонтаном бьющей крови, хруст распиливания костей…
И последний стон, вырвавшийся из женской глотки.
Заросли рядом с городским садом. Южное русло реки. Искусственный водоем в парке Бэйху. Разделительная полоса дороги на улице Дунцзян. Мусорный бак на пересечении северной улицы Нанкин и Сыдацяо.
Когда он избавился от черных полиэтиленовых пакетов, было уже четыре утра. Он остановил машину в темном глухом переулке и снова осветил карманным фонарем багажник. Там не осталось и следа крови. Похоже, то, что он наглухо и плотно завязал пакеты, все же имело смысл. Но запах по-прежнему был очень навязчивым.
Мужчина просунул голову в багажник, всматриваясь и принюхиваясь. Внезапно он почувствовал рвотные позывы и, немедленно закрыв рот рукой, поковылял к обочине дороги.
Прошел почти целый день с тех пор, как он что-то ел, поэтому вырвало его остатками вчерашнего завтрака и желудочным соком. Теперь его желудок был совершенно пуст, но он по-прежнему не мог сдерживать непрекращающиеся позывы в горле. И в конце концов в полуприседе скорчился около электрического столба. С уголка губ свисала длинная нить слюны. Он пытался отдышаться, выглядя при этом словно собака с высунутым языком.
Чуть позже он усилием воли заставил себя подняться. Вытер рукавом губы, вернулся к машине и закрыл багажник. Затем обошел машину и сел в нее, заводя мотор.
Он ехал на восток. На небе все еще не было ни единого всполоха рассвета. Вдали виднелась лишь черная, как смоль, полоса многоэтажек на фоне такого же темного неба.
Вдалеке он увидел одинокий красный фонарь. Его осенило, и он заглушил двигатель.
То была двойная темно-коричневая дверь; в свете фонаря можно было различить надпись «Отделение полиции улицы Хуайхэ». Рядом с дверью – окно, в котором еще горел свет. Стекло было полностью покрыто водяным паром. За столом виднелась едва различимая фигура человека.
…В отделении полиции на улице Хуайхэ дежурный полицейский, наклонившись над столом, клевал носом. Он не знал, что, как только начнет светать, весь город потрясет ужасающее преступление. И тем более не догадывался, что сейчас перед участком стоит автомобиль, а водитель молча смотрит в его окно, беззвучно говоря: