Шелковый тревожный шорох - стр. 4

– Из Хацапетовки – доярки!

– Да, но какие! Французский – в совершенстве, кулинарные изыски – раз плюнуть!

– Ага, конечно, за любовью они едут! – поддержала Толика Чуча. – Этот лопух Страус, он же сразу фотку на фоне своей фазенды выставляет. Такой, типа, крутой помещик, зем-ле-вла-де-лец! Что-то тургеневские девушки к нему не приезжают!

– Как не приезжают, – возразила Василиса, – одна приезжала, между Галиной и Изольдой.

– Эта не в счет. Она совсем мало у него побыла. Приехала незаметно, мышкой пожила и так же незаметно убралась. Мы ее и не разглядели толком, и как зовут забыли. Прошмыгнет в библиотеку – и назад с сумкой книжек, читать-читать-читать! Как Ленин на чердаке в анекдоте. А у Генки пахать надо, вон какой домина, да сад-огород. И поесть он любит.

– Ну, нет, учет должен быть точным, – не согласилась Василиса. – Эта мышка, выходит, четвертая, а Изольда тогда – пятая. А Наташка – шестая, и странно было бы, если б ей больше всех повезло.

– Это почему?

– Шестерка – несчастливое число, число дьявола.

– Наташка – это номер два и номер шесть, – подсчитывала Людмила Петровна, – Галина – номер три, Мышка – четыре, Изольда – номер пять… А что ж ты номер первый пропустила?

– Ну, тут особый случай. Трагедия, можно сказать. Номером первым в этом стаде страусих была Светка. Он со Светкой в одном классе учился. Она Гену, грубо говоря, бортанула. Пока парень служил, она замуж выскочила. А когда его официальная жена, Оксана, от него ушла, то есть, Генка ее ушел… Ну, создал пред-по-сыл-ки, чтоб она уехала, так у них со Светкой по новой начало склеиваться. Вот с ней он даже зарегистрироваться хотел, они тогда уже года полтора вместе жили. Да сама Светка не слишком торопилась второй раз в ЗАГС бежать. А потом убили ее.

– Как убили?! – ахнула Зоя Васильевна.

– Да так. Шла домой с работы, фонари не горели, все перебила шпана местная. В темноте ее и догнали. Немного до дома не дошла То ли ограбить хотели, то ли изнасиловать. А она, видать, сопротивляться вздумала. Или, может, помешал кто, спугнул. Не ограбили и не изнасиловали, сумка чуть в сторонке валялась, и в сумке – кошелек с зарплатой. Утром ее нашли.

– А что же Генка? Он что, не искал ее, не встречал?

– Он сутки дежурил. Как раз утром вернулся, а ее уже нашли. Его дома милиция ждала.

– Поймали убийц?

– Нет, не поймали. Как на грех, дождь ночью шел, все следы смыл. Гена долго тогда переживал! Любил ее. Холостяковал все, да природа свое берет. Молодой же еще мужик, сорок три ему. И трудно одному, и в дом хозяйка нужна. Родня далеко, родителей похоронил. Вот такая чуча. Хороший посол, – кивнула она одобрительно Люсе, отправляя в рот соленый груздочек. – Быстро ты научилась, однако.

– Так воблу же всю жизнь солила! – польщенно отозвалась Люся.

– А почему Страус? – заинтересовалась Зоя Васильевна. – Гены, которых я знаю, сплошь все Крокодилы.

– А он и был Крокодилом, до тех пор, пока Вася в наши края на жительство не перебралась. А как перебралась, так Генка превратился в Страуса.

Василиса запунцовела.

– Он толстый, – объяснила она как-то невразумительно.

– И какая же связь? – не поняла Зоя Васильевна.

– У него нет детей! Ни от кого!

– Ну и?..

– Ну, я читала, что от толстых страусов птенцы не рождаются. Яйца у страусих получаются какие-то бракованные.