Шели. Слезы из пепла - стр. 45
– Еще хоть раз назовешь так – отрежу язык.
В горле застрял крик, дрожу всем телом, не понимая, что он говорит. Почему? Что с ним? Разве он не рад меня видеть? Где-то вдалеке сознания первые сомнения, первые проблески мыслей. Еще не понимание, только отголоски. «Где он был все это время?».
– Аш! Это я… Это же я, – облизывая разбитые губы, захлёбываясь слезами, наконец-то почувствовав голую ненависть кожей, каждой порой, он отдавал ее мне своим диким взглядом, он вбивал ее в меня, выражением лица.
– Ты. Это ты. Я не слепой и не глухой, но лучше бы и ослеп, и оглох, потому что смотрю на тебя, и хочется убить прямо сейчас. Разодрать на ошметки. Смотреть на тебя и рвать когтями, – рычит в лицо, а я чувствую, как пол уходит из-под ног.
– Аш, – колени подгибаются, но он крепко держит за волосы.
– Хозяин! Начинай вспоминать кто я для тебя. Я твой – Хозяин, а ты моя вещь!
Кажется, ты забыла об этом.
Дернул к себе, заставляя стать на носочки.
– Вещь, которая осмелилась решить, что она имеет право распоряжаться собой и раздвигать ноги перед инкубом. Вещь, которая мне изменяла, трахалась с другим, стонала под другим, вышла замуж за другого. Предала меня! Возомнила себя равной!
– Аш… все не так! – быстро качая головой. – Любимый!
Ударил по щеке – и в голове зашумело, хрустнули шейные позвонки, мне показалось, что этот удар мог меня обезглавить, будь он посильнее. Сглотнула слюну с кровью и посмотрела на него невидящим взглядом, сквозь туман слез и непонимания.
– Заткнись и слушай меня, тварь. Ты сейчас увидишь своего ублюдка, а потом вернешься в Огнемай и откроешь ворота, поняла? Одно неверное движение, и я зарежу твоего звереныша, как котенка или освежую и лоскутки кожи пришлю тебе в коробке, а дочь отдам на потеху эльфам.
Постепенно до меня начинало доходить, что происходит и занемевшие пальцы стали замерзать. Аш знает о замужестве, о детях, о Фиене. Конечно, знает! Ведь это он меня заманил сюда. Месть? Ревность?
– Начинаем понимать, что происходит? – сжимает мои волосы еще сильнее, так, что теперь слезы катятся от двойной боли. – Да! Ты умная, маленькая, лживая сучка. Наконец-то включила мозги?
– Ты … ты… это ты все…
– Да, я. Правильно. Именно я.
Нет! Этого не может быть, качаю головой, чувствуя, как зуб на зуб не попадает. Так не может быть! Нет! Только не это. Мы воевали с его именем на губах против него самого? Мы несли потери, потому что он расставлял ловушки?
– Ты не мог, – голос сорвался, как и я… в пучину дикого непонимания и отрицания.
– Мог, – притянул к себе ближе, – представлял, как ты с другим, представлял, как мой лучший друг трахает тебя и ведет мою армию в бой, вешает мой флаг на побежденные города, занимает мое место везде, даже в постели с моей женщиной – и мог!
– Нет! – закричала в искаженное ненавистью лицо. – Нет! Аш! Все не так! Фиен... он
Снова пощечина. На это раз сильнее, и хватка на горле, так, что перехватило дыхание и глаза расширились.
– Правило номер один – не произносить его имя вслух при мне, потому что он уже мертвец, – приподнял меня на вытянутой руке, – правило номер два – забыть обо всем, что было и вспомнить, кто ты такая – никто, – сильнее сжал пальцы, – правило номер три, – ты – шлюха, которая изменяла мне и родила чужого ребенка, больше не имеешь права разговаривать, пока я тебе не разрешу.