Щит и меч власти большевиков. Очерки истории ВЧК - стр. 2

Вызывает много вопросов наличие работ по истории органов госбезопасности, изложение материала в которых носит односторонне-критический характер по отношению к деятельности ВЧК. В общей массе таких исследований необходимо отметить группу «критиков-антагонистов», выступающих с крайне негативной характеристикой деятельности чекистов[3]. Для них ВЧК является олицетворением «красного террора», направленного на уничтожение широких слоев населения России, а чекисты представляются как садисты и психически ненормальные люди. Анализ этих трудов показывает одностороннее применение исследовательского инструментария, осуществляемое целенаправленно. Данный вывод подтверждается мнением ряда историков об идеологическом наступлении против системы органов советской госбезопасности в современной историографии[4]. Эта проблема в условиях развития современных информационных технологий и методов формирования общественного сознания весьма актуальна.

Авторы монографии посчитали актуальным изучение таких вопросов, как: правовое положение органов ВЧК и их роль в репрессивной политике большевиков, их финансово-хозяйственное обеспечение, кадровый состав и некоторые аспекты оперативной работы.

Историография ВЧК включает широкий круг исследований. Можно говорить о появлении целых направлений, представленных крупными учеными[5]. Выявление историками многочисленных нюансов и особенностей, имевших место в деятельности и истории чекистов, делает эту тему крайне насыщенной исследовательскими предположениями и выводами. Такое многообразие привело к большому количеству дискуссий и спорных точек зрения. Можно говорить о наличии определенных традиций в историографии ВЧК, что, с одной стороны, является показателем ее устойчивого развития, а с другой – обнаруживает ряд вопросов проблемного свойства.

На основе системного анализа исторической литературы необходимо отметить, что организация и деятельность ВЧК в разной степени отражена в отечественной (советской и российской) историографии, литературе русского зарубежья и исследованиях иностранных историков.

В начале 1990-х гг. кризис советской методологии привел к крушению многих конкретно-исторических концепций развития советского общества. В работах данного периода особенно проявляется вся их противоречивость – сочетание уходящих советских историографических методологических подходов и традиций и приходящего им на смену многообразия мнений и позиций, как в истории, так и в историографии. При всем разнообразии оценок рубежа советской и постсоветской историографии ученые признают, что был кризис, преодолевать который приходилось с большим трудом[6].

Особенностью 1990-х гг. является появление в первую очередь работ, посвященных «запретным» темам советского периода и с яркими названиями на злобу дня[7]. Несомненно, что за таким заглавием скрывалась кропотливая исследовательская работа ученых, но дань моде того времени присутствовала. Более того, по мнению В. И. Голдина, в начале 90-х годов наблюдалось целое «идеологическое наступление» против системы органов советской госбезопасности[8]. Аналогичное мнение можно найти и в монографии О. Б. Мозохина: «После развала Советского Союза были открыты документы, ранее закрытые для исследований. На свет появилось большое количество статей, в которых авторы старались очернить деятельность органов безопасности»