Щенки-медвежатники - стр. 9

– То, что центровые застолбили «Ударник», и ежу понятно, – важно сказал Андрей. – Но ты не учитываешь одну простую вещь: слободские – звери. У них головного мозга нет, только спинной. Совершенно отмороженные. Они из чехов окрошку сделают.

Димка покачал головой.

– Знаешь, почему чеченцы после сорока носят папахи? Каждый считает себя генералом. Помяни мое слово, Андрюха, чехи что-нибудь придумают. Слободка для них – не противник.

Димка поставил пластинку из рентгеновской пленки. Запел Вертинский. Послушали. На следующей такой же пластинке был рок-н-ролл. Врубили музон погромче и дергались, пока не взмокли.

Потом Димка принял душ, намазал волосы бриолином и зачесал их на прямой пробор. Предложил мазь Андрею, но тот отказался. Появиться на танцах в узких брюках еще куда ни шло, хотя и за это можно схлопотать от слободских. Но если еще и волосы намазать…

– Димыч, почему композитор Брусиловский пишет казахскую музыку? – спросил Андрей.

– Приспособился, – коротко ответил Димка. – А почему это тебя интересует.

– Ну он же не казах.

– Правильно, он еврей, – сказал Димка. – А евреи умеют приспосабливаться. Я не еврей, но, как видишь, тоже приспособился. Все должны приспосабливаться. Иначе не проживешь.

– К родителям тоже?

– К ним – прежде всего.

Андрей поднялся.

– Ладно, мне пора.

– Мальчуган, будь сегодня осторожен. Много не пей, – посоветовал Димка.

Андрей усмехнулся.

– Больше ста граммов не пью. Мы ж на эти танцы – как в бой ходим.

Андрей взбежал по лестнице на свой второй этаж и столкнулся с Зойкой. Эта коза необученная была не одна. Рядом стояла незнакомая девчонка. Андрей взглянул на нее, и у него перехватило дыхание. Такого явления природы ему еще не встречалось. Но он сделал вид, что твердо стоит на ногах и никакие женские прелести не могут вывести его из равновесия.

– Знаешь, что сказала Гипотенуза? – проблеяла Зойка. – Тебя не допустят до экзаменов.

Андрею словно поддых ударили. Но он отмахнулся, сделал вид, что ему все по фигу.

А Зойка продолжала:

– Гипотенуза сказала, что трижды делала записи у тебя в дневнике, вызывала Анну Сергеевну в школу. И трижды твоя мама не пришла. Может, ты завел второй дневник?

Так и было. Андрей мастерски ставил оценки и расписывался за учителей.

Зойка скривилась.

– Кого обманываешь, Корнев? Себя обманываешь!

Она была похожа на свою мать. Просто копия. Узкая нижняя челюсть, мелкие зубы, а когда улыбается, показывает десны. Вылитая коза.

И все же она была права. Получалось, что он действительно обманул самого себя.

– Отвяжись, – пробормотал Андрей, ворочая ключом в скважине замка.

Он скрылся за дверью квартиры. И только тогда понял, что вел себя глупо. Мог познакомиться с девчонкой, произвести на нее совсем другое впечатление. А его, как всегда, замкнуло.

Он поставил свою любимую пластинку, оперетту Кальмана «Мистер Икс», и начал подпевать Георгу Отсу:

Устал я греться у чужого огня,

Так где же сердце, что полюбит меня?

Живу без ласки, боль свою затая,

Всегда быть в маске – судьба моя.

Ему в самом деле было жаль себя. «Ну, не даются мне точные предметы, поэтому и не тянет в школу, кому охота выглядеть идиотом? – думал он. – Ну и что? Подумаешь, трагедия. Мало ли выдающихся людей плохо учились. А хоть одного не допустили до выпускных экзаменов? Не было такого. Не додумались. Права такого, наверное, не имели. Стоп, – сказал себе Андрей, – наши тоже не имеют права. Просто пугают».