Шанс на счастье - стр. 47
И вот теперь Кати больше нет. А с ней ушла и его свобода. Хорошо, что Аля отказалась его принять обратно в неволю. Он ей за это был искренне благодарен. Но теперь он бомж. Здесь, в квартире зятя, напоминавшей ему фабричный цех – стиль лофт, объяснила ему внучка, – он в своих клетчатых шлепанцах и махровом халате поверх синих треников с лампасами чувствовал себя неуместным, нелепым, инородным и, сидя в гостиной перед телевизором, ощущал, что портит собой тщательно продуманный интерьер.
Он пробовал было надевать рубашку с галстуком, но в галстуке ощущал себя еще нелепее. Маша привезла ему собранные Алей вещи двадцатилетней давности, про которые он и думать забыл. От них пахло затхлостью и нафталином, и все, включая нижнее белье, было ему мало. Зачем Аля все это хранила? Зачем потом собирала? Выбросила бы на помойку – и дело с концом. Нет, вспомнил он, Аля не могла. Деревенская девочка, носившая после войны сшитые из старой мешковины трусы, подвязанные проволокой, не могла выбросить добротные малоношеные вещи без дыр и пятен. Выросшая в городе Катя не могла понять эту Алину трясучку над каждой тряпкой и раздавала ненужные вещи направо и налево. Аля всегда возвращалась от Кати с ворохом одежды, которую потом приспосабливала для себя и дочери, за глаза осуждая Катю за транжирство. Аля все время осуждала за что-нибудь Катю. Наверное, она просто завидовала Кате, которой все давалось без особых усилий. Катя, казалось, просто принимала дары от благосклонной к ней судьбы.
Лев Иванович прислушался к доносящимся из-за двери звукам. Тихо. Наверное, все ушли, и можно уже встать и пойти помыться-побриться. Он открыл дверь и тут же наткнулся на дочь.
– Ой, Саша, доброе утро, я думал, ты уже ушла куда-нибудь.
– Ну что ты, папа! Как я могла уйти, не покормив тебя.
– Да я бы сам как-нибудь с завтраком справился. Не инвалид же.
– Да? – обрадовалась Саша, как будто он сообщил ей какую-то неожиданно хорошую новость. – Хочешь, мы сегодня в гараж с тобой съездим?
Ехать в гараж Льву Ивановичу не хотелось. Ехать туда было даже страшно. Там стояла его «Волга», неподвижная все годы, пока он жил с Катей. Он купил автомобиль буквально перед самым бегством из дома, почти новый, по дешевке, соседи эмигрировали в Израиль, торопились, боялись, что вдруг они промедлят – и границы опять закроют. Это была его единственная самостоятельная покупка за все годы их совместной с Алей жизни. И лишь потому, что в тот момент Аля оказалась в командировке. Когда же он остался у Кати, то ни о чем не думал, ничего не рассчитывал. Он даже сбегать не планировал. Оно так случилось, хорошо, что комплект документов он всегда носил при себе: паспорт, пенсионное удостоверение и водительские права. А вот ключи от машины и гаража остались дома, к Кате по случаю снегопада он поехал тогда на метро. Аля же ключей ему не отдала, хотя сама машину не водила и гаражом не пользовалась. Он и не возражал. От Коли осталась точно такая же «Волга». Но за покинутый автомобиль Лев Иванович переживал. Он боялся, что без должного ухода, в неотапливаемом гараже машина проржавеет и изнутри покроется плесенью.
И теперь, когда дочь предложила ему взглянуть на его «Волгу», он страшился, что увидит автомобильный труп, годный только на запчасти.