Шанс на счастье - стр. 30

Александра при звуке голоса Севы инстинктивно приосанилась и подобрала живот. У Севы был такой бархатный, такой глубокий голос. Но сегодня он звучал напряженно и жестко, говорил как будто сквозь зубы. Уверял Петра, что нужно сворачивать лавочку, что сверху дали отмашку и люди уже заряжены и что надо пересмотреть его долю при финальном подсчете. Петр огрызался, отвечал, что доля Севы может быть только уменьшена, а отнюдь не увеличена, что у Севы есть много источников, а у него, Петра, только доход от компании, и он теперь невольно пострадавший. Александра видела, что муж вышел из себя и едва сдерживается. Он чуть не влетел в бампер впереди идущей машины при торможении на светофоре, и это внимательный и педантичный Петр.

Когда они подъехали к дому, он знаком показал жене, чтобы шла одна, а сам остался в машине продолжать разговор.

А одна Александра уже ездила к отцу. И не раз. Отец гладил лежавшую на его коленях Катину шаль, плакал и просил сдать его в дом престарелых. Смерть Кати сокрушила его: словно покойница забрала с собой его военную выправку. Отец как-то согнулся, потерял аппетит, похудел, и даже кожа на щеках обвисла. Ночевал он теперь на узком диванчике в зале – в спальню не заходил. Катины наследники не торопили отца с выездом, но в любом случае оставлять его одного было нельзя. Александра была уверена, что, как только мать увидит его, смягчится и пустит его обратно домой просто из человеческого сострадания. Но когда Александра предложила отцу поехать повидать бывшую жену, он сжался в комок и, закрыв глаза руками, затряс головой: «Саша, я ее боюсь. Я даже в глаза ей не смогу посмотреть. Она как удав. Она съест меня, Саша».

И тогда Александра решила привлечь на помощь мужа. При Петре отец не позволит себе так раскисать, а Петр проникнется проблемой, и если отца сразу поселить к матери не удастся, то муж будет морально готов временно пожертвовать своим домашним кабинетом.

Севин звонок был совсем не вовремя. Александра опять оказалась один на один с отцом. Но делать было нечего. Она нажала кнопку звонка. За дверью послышалось шарканье, пауза на разглядывание через глазок, щелканье замка. Дверь открылась, на пороге стоял отец Лев Иванович в старом тренировочном костюме с отвисшими коленками и в тапочках на босу ногу. Лев этот Иванович нервно ерошил ежик на голове и часто моргал покрасневшими глазами.

– А, это ты, Саша, – вместо приветствия произнес он, словно ждал кого-то другого.

Александра всплеснула руками:

– Папа, я же тебя просила быть готовым к нашему приезду! У Пети мало времени.

– Саша, я к матери не поеду. Хоть ты меня режь, – и в подтверждение своего саботажа Лев Иванович шлепнулся на пуфик у двери и вытянул ноги поперек красной ковровой дорожки, словно преграждая путь в глубь сумрачной квартиры.

Такого ультиматума Александра не ожидала. Ее мысли лихорадочно заметались в поисках аргументов.

– Тогда она пропадет, – неожиданно для самой себя заявила она.

– Кто пропадет? – не понял Лев Иванович.

– Мама. Я тебе не говорила, но маму надо спасать.

– От кого?! – опешил Лев Иванович.

– От нее самой. С ней происходит что-то неладное. Она остригла волосы, покрасилась и завела себе квартиранта. Ты бы его видел!

– А что с ним не так?

– Леший, настоящий леший. Мелкий, тощий, косматый человек без возраста, – по телу Александры пробежала мелкая дрожь. – А она ему котлеты крутит!