Шанс (Коммуналка) - стр. 3
– Но, Вы же, простите…
– Жива? Это ненадолго. У меня рак. Врачи не дают и месяца. Сегодня же я ложусь в клинику, откуда уже не выйду. Вам сообщат.
От ее какого-то будничного тона у Ивана помимо воли защипало глаза. Он поморгал, глядя в сторону, и опять посмотрел на собеседницу.
– В ваших глазах нет жалости, Иван, только боль потери, – констатировала Эмилия Фальк немного удивленно.
Качинский только и смог, что согласно кивнуть. "Вот так бывает: видишь человека первый раз в жизни, за какие-то полчаса успеваешь к нему привязаться, а он…уходит. Насовсем", – подумал он с горечью.
– Я продолжу, – Эмилия Яновна вздохнула, словно утомившись, – По условию завещания квартира полностью отойдет тому или тем, кто действительно использует данный шанс с толком. Я понятно выразилась?
– То есть, пять человек будут как бы бороться за право обладать квартирой? И кто же будет решать, кто на самом деле заслужил это право?
– Вы.
– Нет, это невозможно. Речь идет о слишком больших деньгах. Я не смогу взять на себя такую ответственность…
– Сможете, Иван.
– Они все передерутся! Вы, Эмилия Яновна, наивно полагаете, что все люди изначально порядочные, не так ли? А вы не думаете, что за такие деньги они могут пойти даже на преступление! Поговорите с Егором на эту тему, он Вам расскажет…
– С Егором я уже это обсудила. Но, вы меня не до конца выслушали. Сами участники моей идеи будут знать, что квартира может остаться им в собственность именно с этим условием. Это будет для них дополнительным стимулом, согласитесь.
– То есть, заселяются они в нее временно, так? Как бы снимают?
– Да. Срок им – год. И вы должны только все это оформить юридически. Когда вы сможете подготовить документы?
– Сегодня к вечеру. Но, я все же не согласен с тем, чтобы решать судьбу квартиры.
– Хорошо, – она вздохнула. Тогда вы просто зачитаете им мое завещание полностью только по истечении года. И пусть решают сами. Согласны?
– Да. Но, это, я Вам скажу, тоже чревато. Люди разные…
Глава 1
Очень хотелось курить. А сигарет не было. Пачка, которую она прятала о мужа, была пуста. А еще хотелось позвонить кому-нибудь. Но – Светка вытаптывала подиум в Милане, а Катерина, еще в конце мая переселившись со своим выводком на дачу, возвращаться в город не спешила. Аля ее понимала – восемь месяцев в году ей приходилось в одиночку сражаться с тремя сыновьями и их, чаще всего неадекватным, папашей. А на даче с ней жила Нани, ее татарская свекровь, любимая и Алей, и Светкой и ею, Катериной. Что касается младших внуков, они по неопытности лет не могли еще оценить то сокровище, которое досталось им в виде бабушки. Поэтому, только и могли, что выражать щенячий восторг при встрече с ней, искря карими глазами – бусинками.
Аля еще раз с сожалением посмотрела на пустую пачку, затем оторвала четвертинку от двойного газетного листа, завернула смятую пачку и, внимательно осмотрев сверток, решила, что сойдет: ее бдительный муж, заглянув в ведро, увидит только комок бумаги. В противном случае….
Почему-то она до сих пор от него не ушла. Ругая себя за слабость, которая проявлялась в любви к денежным знакам, Аля стыдливо прятала глаза, когда ее ругали подруги, и молчаливо укоряла Нани. Похоже, всем было понятно, что терпит Аля зря, что все равно наступит миг, когда все закончится, что ее муж, очень большой милицейский начальник, бросит ее сам, так и не поняв, что предать дважды нельзя: это будет всего лишь продолжение того, первого предательства. Не прощенного, не забытого ни самой Алей, ни им. Они оба были виноваты в равной мере. Он – что заставил ее смолчать, она – что согласилась.