Шакалы - стр. 28

– Буду благодарен, мсье, – обрадовался сержант.

Еланчук поставил стул рядом с креслом, сел, расспросил Виктора, как тот себя чувствует, что произошло. Выслушав короткий рассказ, Еланчук сказал:

– Вы недоговариваете, молодой человек, но я не полицейский. Мой вам совет, если можете ходить, улетайте домой. Лежать здесь в госпитале – дорогое удовольствие. Думаю, вас ударили рукояткой пистолета либо кастетом. Кость не повреждена, сотрясение мозга переживете. А впрочем, решайте сами.

– А Юлия? – спросил Виктор.

– Не волнуйтесь, о ней побеспокоятся. Вы имеете претензии к полиции, будете писать заявление?

– К чему? Начнется бумажная волокита. Полиция во всех странах не ищет преступников, а составляет протоколы.

Еланчук внимательно следил за Виктором, думал о том, что парень очень не простой и необходимо сообщить о нем Гурову.

– Так я могу передать полиции, что они могут уходить?

– А Юлия? – вновь спросил Виктор. – Ее следует охранять, ведь нападали на нее, я здесь оказался случайно, попался под горячую руку.

Никто не любит лишней работы, потому Еланчук сердился на Гурова, на русских ментов, которые были в Париже словно заблудившиеся в лесу дети. Но он не мог не признать очевидного. Гуров предвидел возможность нападения на девицу, а менты, как к ним ни придирайся, вели себя достойно.

Еланчук сказал сержанту, мол, все о'кей, русские претензий не имеют. Когда полицейские ушли, позвонил хозяину отеля, попросил прислать врача, созвонился с Гуровым, не вдаваясь в подробности, сказал, что Юлии лучше вернуться в Москву.

Второго февраля, в пятницу, в квартире Горстковых собрались гости, событие, вызывавшее у хозяйки одновременно и радость, и головную боль. Нина Дмитриевна росла в исконно русской семье, где людей принимали хлебосольно, никакие увещевания дочери, что ломившийся от разнообразных закусок стол, с последующей селянкой, бараньей ногой и индейкой либо гусем с яблоками – каменный век, воздействия не имели. Нина никогда не могла ограничиться бутербродами и тарталетками и слушать не хотела, что люди приходят в дом не есть, а поговорить, искренне расстраивалась, когда большинство блюд оставалось на столе нетронутыми. А сегодня дочери не было – Юлия возвращалась домой лишь завтра, потому накрыто было традиционно – по высшему разряду.

Юрий Карлович о происходящих в Париже событиях ничего не знал, пребывал в настроении отличном. Как в одном человеке совмещались опытный, осторожный, хваткий финансист и радушный, несколько наивный хозяин – неизвестно. Однако уживались, данный факт имел место. Предлогом для сбора послужила серебряная свадьба хозяев, которую они хотели отметить вдвоем. Но уже утром начались звонки с поздравлениями, и к восьми часам вечера собралось девять человек гостей плюс виновники торжества. Огромный, еще дедовский стол пришлось раздвинуть.

Публика собралась, если так можно выразиться, разномастная, принадлежавшая к различным политическим течениям, что для верхних этажей власти не очень естественно. И, если помощник Президента Ждан и вице-премьер Барчук, помощник всесильного генерала Коржанова полковник Севостьянов и замнач контрразведки Володин еще как-то соседствовали, то ближайший друг кандидата в Президенты и лидера демблока Алентов, и председатель одного из коммунистических блоков Еркин, который еще вчера состоял в другой партии, и мало кому известный коммерсант Юдин были за столом вроде как ни к чему. До выборов Президента уже начали считать дни, и, хотя Президент и лидер коммунистов, победивших в декабре на выборах в Госдуму, официально свои кандидатуры еще не выдвинули, данный вопрос был практически решен, дело было лишь за формальным заявлением. Тридцатисемилетний лидер демократов, кандидат в Президенты и друг Алентова тоже еще не сказал последнего слова, но у демократов другого лидера не было, так что за столом практически собрались представители трех ведущих фракций, которые в июне должны были вступить в борьбу за корону российского самодержца.