Шакал - стр. 2
И как долго мне осталось жить, знает только он.
На мгновение я забылась. И позволила себе поглядеть на него дольше одной секунды. И он это заметил.
Доли секунды мне хватило, чтобы до смерти испугаться за свою жизнь.
Но и отвернуться не нашлось смелости. Хоть и понимала, что прямо сейчас смертельно рискую составить компанию той несчастной, которой он уже разнес череп за неповиновение.
– Вить! Шеф спрашивает, как обстановка? Довезем хотя бы одну, или всех отстрелишь?
– Одну довезем. Может быть. – ответил цербер басом, оскалившись в щербатой улыбке и снова обратив свой беспощадный не моргающий взор прямиком на меня.
Чернокожего цербера звать Витя?
В каком месте он Витя?
Высоченный, огромный, сильный африканец, у которого специфически грубые и крупные черты лица. Глаза чёрные как смоль, крайне надменный взгляд.
Ясно же, что цербер родом из Африки. И что он совсем не похож на Витю. Даже отдаленно.
Цербер глядел всю оставшуюся дорогу в основном на меня. Пристально, изучающе. Оценивал возможно. Может, я его чем-то удивила несколько больше, чем другие пленницы. А возможно, раздумывал, каким способом расправится со мной.
Что бы не вертелось в голове у этого Витьки… Жуть лютая берет от него. Не по себе от одного только взгляда.
Хищного.
Варварского.
Повелительного.
Маниакально настойчивого.
Раздевающего. И расчленяющего одновременно.
Что угодно в этом взгляде прочесть можно было, кроме непосредственно жалости.
Жалости там не было ни капли.
Глава 2
Безопасно – спать одной,
Там, где нет людских троп…
Sopor Aeternus, «It is safe to sleep alone».
Несколькими днями ранее....
Перед началом нового учебного года, я приехала на поселок на окраине, чтобы с подругой давней встретиться.
Вот уже год, как я уехала учиться в другой город, а подруга Оксана перестала заходить в соцсети, и номер мобильного почему-то сменила.
На душе было неспокойно, и я, в очередной раз проверив, появилась ли она в соцсети, поехала к ней домой. Надеялась повидаться.
Само собой, я понимала, что в ее жизни возникли сложности, ведь подруга многодетная, от мужа алиментов не получала, растила детей одна. И от мамы ее, страдающей алкогольной зависимостью и не задерживающейся ни на одной работе дольше месяца, помощи ожидать не стоило.
Но увидев брошенный дом с выбитыми стеклами и выломанной входной дверью, тревожность и непонимание во мне лишь усилились.
Не могла же Оксана переехать… Где бы она деньги достала на новое жилье? Может, все-таки муж одумался и забрал её с детьми к себе?
На всякий случай, я постучала в калитку. Возможно, Оксана и правда переехала, а здесь теперь живет кто-то другой. Хотя не похоже, чтобы дом был жилым. Слишком уж запущенно выглядит и сам дом, и высокой травой вокруг всё поросло.
Спустя несколько минут моих попыток достучаться до хозяйки дома, из калитки напротив вышла пожилая соседка и грубым тоном спросила, что мне здесь надо.
– Здравствуйте! – крикнула я ей и вежливо улыбнулась. – Подскажите, Оксана переехала? Я подруга ее…
– Умерла Оксана. Детей забрали опекуны. Вот такая трагедия.
Соседка рассказала, что подруги моей не стало в начале года – в ночь на Первое января.
Вот тебе и приехала я в гости. Обещала подруге сколько месяцев, а всё времени навестить не находилось.
Так и не свиделись мы, и теперь вообще не свидимся. Где похоронена она, и куда делась её пьющая мать, соседка не знала сама.