Шах и мат - стр. 15
Вечер я провела, преследуемая отвратительной паникой. Рассекретить тайный склад – предательство? Предательство, непростительное. Что с людьми делают за предательство? На войне – расстреливают. Смертная казнь грозила и мне, потому что я дала клятву никому не выдавать это место. А в итоге привела туда врага.
Утром в дверь настойчиво позвонили. Бабушка посмотрела в глазок и заулыбалась.
– Настенька, к тебе друзья пришли. Пойди погуляй с ними, я сейчас конфеток принесу.
Она ушла, открыв дверь. Я вышла в коридор и тут же встретила взгляд Максима, полный презрения, злости и даже ненависти. Он смотрел долго и пронзительно; сжимал кулаки; его губы побелели от напряжения. На скуле темнел огромный синяк, две ссадины рассекали губу и подбородок. Костяшки были сбиты. Неизвестно, сколько синяков скрывала одежда. Неужели друзьям пришлось так тяжело? Я сжалась.
– Вот, держи, золотуля. – Бабушка вручила мне пакет сластей, а затем, взглянув на Максима, охнула от ужаса. – Боже мой! Мальчик мой, кто с тобой это сделал?.. И моя Настенька пришла побитая! На вас кто-то напал? Да? Может быть, мне написать в полицию? Это же так опасно…
Он перевел взгляд на нее и криво улыбнулся.
– Я столкнулся с другими ребятами с нашей школы. Хотел защитить девочку. А теперь зашел за Настей.
– А я вчера просто упала.
Бесстыдная ложь, которую я поддержала.
– Конечно, бегите. И будьте очень осторожны!
Я тихо выдохнула и вышла на улицу, молча направляясь за Максимом.
Мы пришли к нашему убежищу. Там стояли все, даже Аня, и молчали. Я судорожно сжимала в руках пакет.
Максим подошел к остальным, а затем повернулся и обозленно бросил мне:
– Обманщица.
– Предатель, – добавил Рома и сжал в руке палку. – Они все испортили там! Они…
– Пусть сама увидит.
Меня обступили. Я оставила конфеты и забралась наверх. Все действительно было разрушено, абсолютно все. Яркие стены с нашими рисунками замазали черной краской и замарали унизительными ругательствами. Вещи, еще вчера просто грязные, оказались порваны в клочья, шахматная доска – сломана пополам, а фигуры – хаотично разбросаны. Король был приклеен скотчем чуть ниже надписи «Мелочь». У меня не нашлось слов. Максим встал впереди и кинул в груду обломков остатки своего телефона.
– Ты жалкая. Ты ничего не смогла.
– Ты нарушила наше правило. – Аня шмыгнула носом и поморщилась.
Рома и Саша молчали.
– Лучше бы тебя в отстойник кинули, как мы кидали лягушек! – бросил Егор.
Мы с ним хорошо дружили раньше. Я не думала, что и он будет так зол. Но судя по их виду, злы все. На каждого было больно смотреть.
– Мы думали над наказанием. – Голос Максима звучал так холодно, что меня бросило в дрожь. Где ласковый темноволосый мальчишка, который говорил, что у меня хороший удар? – И поняли, что ты никогда не искупишь свою вину, слабачка.
– Что мне делать? – Я опустила глаза и продолжила: – Я хотела увести их! Я думала, они не найдут это место, я бежала, долго путала их и…
Меня прервали толчком в плечо.
– Ты никогда больше не будешь нашим другом. Жалкая…
Говорить начал Максим, но внезапно его взгляд упал на пол. На губах расползлась острая, какая-то акулья улыбка. Он поднял одну черную шахматную фигурку, сжал в ладони, а затем кинул мне в ноги. Я подобрала ее.
– Жалкая пешка.
Хотелось кричать на предельной громкости. Хотелось сойти с ума, провалиться сквозь землю и исчезнуть, просто испариться. Но я жалко всхлипывала, продолжала стоять и смотреть в грязный пол.