Ш.А.Х. и М.А.Т. или иномирянка в дураках - стр. 20
Медленно… Очень медленно поползла та самая едкая усмешка по его красивым губам.
- Третья стадия: торг.
Я удивлённо сморгнула. Смысл его фразы до сознания долетел мгновенно, но я не ожидала услышать её в качестве ответа. Это что получается? Он меня сейчас читает, как открытую книгу? Даже не предугадывает события, а конкретно знает, как я себя поведу!
Как он сказал? “Пять стадий принятия неизбежного”?
Неизбежного…
Получается, что мои чувства и реакции следствие собственного отрицания… правды. Правды, которую я не хочу принимать во чтобы то ни стало. Правды, которая сделает мне больно. Правда, с которой будет утрачено доверие к самому дорогому на свете человеку.
Усмехнулась. Горько.
Признать её, всё равно что убить всё самое лучшее в Жене. Его самого.
К горлу подкатил комок, возникло желание опустить взгляд, оторваться от почти знакомых черт лица и пожалеть себя за то, что все важные для меня мужчины в этой жизни, рано или поздно, предают.
Проректор, видя перемены в моём поведении спокойно отпустил руки и поднялся с кровати, оставив меня в одиночестве осмысливать происходящее, хотя я видела его тревожные взгляды,
О четвертой стадии уже догадалась, ведь, когда опускаются руки и не срабатывает ни один действенный метод, человек впадает в депрессию, из которой вытащить его может только он сам.
Но я не буду Василисой Дарганир, если не обскачу этого чурбана!
- Отлично. - киваю я. - Ты- Женя. Человек, который находился рядом со мной с пелёнок. - и тут же выпаливаю. - Покажи мне. Докажи.
- А ты уверена, что хочешь этого? - Евангелион берет стакан со стола доверху наполненный водой и я ощущаю неприличную сухость во рту, про которую забыла за всеми этими нервотрепками. - Уверена, что хочешь загонять себя в рамки? - Стакан был протянут мне и я настороженно его приняла, пытаясь сообразить о каких рамках идёт речь. - Ты прикипела к той внешности, но это лишь оболочка…
Жидкость была поглощена со скоростью света и невероятным удовольствием обреченного на смерть в пустыне странника. О, Боже, какое наслаждение! Несколько капель даже сорвались с губ, и прокатились по коже куда-то в вырез безразмерной рубашки, но меня больше волновало то, что водички оказалось куда меньше, чем желания ею напиться.
Не без сожаления протянула стакан обратно, но была тут же схвачена крепкой рукой за запястье, а вскинувшись провалилась в потемневший взгляд бездонных омутов. Дыхание пропало, как и стакан из моих рук. Время, наверное, тоже. А стук сердца в груди, и вовсе, кажется, перестал иметь место быть.
- Я хочу, чтобы ты прочувствовала меня не взглядом… -Евангелион протянул мою руку к своему лицу и прикоснулся моими кончиками пальцев к щеке и по ним, будто побежали искорки, достигая остановившегося где-то сердца. В этот миг это касание к коже показалось мне самым восхитительным событием в моей жизни. Самым невероятным моментом. - …не кожей… - Дернул на себя с такой силой, что я бы просто не устояла на кровати, стоя на коленях. Я просто рухнула в его объятия, чувствуя, как меня сжимают крепкие руки. Как жадно вдыхают запах моих волос. Как неистово бьется сердце в чужой груди. - …не телом. - Щекой скользит по моей щеке, вызывая ураган ощущений от подобной близости и такой тесной ласки, добирается до уха и проникновенно шепчет. - … не слухом. - А после его пальцы замирают где-то в районе лопаток, стискивают кожу, а губы находят жилку на шее моего дрожащего тела. - Я хочу чтобы ты прочувствовала меня своей душой, мату маи. - И когда я уже подумала о том, что Евангелион вонзит свои клыки, как это делал космос, я ощутила лишь легкий укус, от которого под кожу пробрался разряд электрического тока, пробравшего до самого основания.