Сфера Маальфаса ~ Маги и мошенники ~ Волчий остров. Боевое фэнтези - стр. 21

Алиенора в нерешительности рассматривала предложенное. Ее собственная одежда действительно превратилась в кучу грязных тряпок, один из сапожков потерялся. Взамен ей пришлось надеть широкую юбку из грубой коричневой ткани, кофту из плохо отбеленного холста, сандалии на деревянной подошве. Облачившись, она попыталась расчесать пятерней спутанные волосы, но ей это плохо удалось.

Альвис осмотрел ее как неодушевленный предмет, одобрительно кивнул и вынес приговор:

– Сойдет. Не так уж безнадежно. Может быть, дети, встретив тебя в коридоре, не слишком испугаются. Как тебя зовут, девица?

– Баронесса Алиенора!

– Имя твое длинно и неудобопроизносимо. Впредь будешь зваться просто Нора. А это надень на шею. – Альвис протянул ей шлифованную квадратную пластинку из обсидиана с какими-то знаками, подвешенную на цепочке. – Это чтобы все знали, что ты моя собственность, и не отправили тебя на тот свет по неосторожности, добрая Нора. Особенно если ты не спрячешь подальше свои коготки, кошечка.

Альвис поднял занавеску и вышел, больше не оборачиваясь.

Когда шаги затихли в отдалении и Нора осталась одна, она заплакала.

«Любой, покушающийся на честь дамы незаурядной в отваге и добродетели, подвергает свое здоровье известному риску. Однако ж тот, кто открыто выказывает ей пренебрежение, рискует вдвойне».

(Из уцелевшего фрагмента «Иронических анналов». Глава «Афоризмы»)

Рано утром со скрипом поднялась решетка ворот замка Лангерташ, тяжело упал подъемный мост, пропуская кавалькаду. Взвился золотой императорский штандарт. Стальным клином проскакали два десятка тяжело вооруженных всадников, блестели на солнце их шлемы, покачивались копья. Следом появились рыцари в дорогих, тщательно сработанных кольчугах-хаубертах, им отсалютовала внимательная охрана. Громыхая, выкатились повозки. Обоз охраняли лучники, посаженные на коней. Отряд если и не летел на крыльях, то по крайней мере не слишком мешкал, задерживаясь без толку. Дорога, казалось, сотрясалась под ударами могучих копыт. В испуге разбежались псы, копавшиеся в придорожной канаве. Насупившаяся твердыня быстро скрылась за горизонтом.

День занимался не по-осеннему теплый. Нежаркое, ласковое солнце согрело просторные, опустевшие поля, помеченные осенними красками рощи. Мир казался чудесным и безопасным, а покой – естественным состоянием человека.

Впрочем, отряд, покинувший Лангерташ, едва ли направлялся на поиски мира и покоя. На развилке, близ расщепленного временем или грозой дуба, всадники не свернули в сторону Эберталя, миновали пастбищную пустошь, не обратив ни малейшего внимания на невзрачный сарай, всего лишь несколько часов назад покинутый уже известными нам ночными визитерами.

Сумей кто-нибудь как следует вглядеться в лица, полускрытые шлемами, то любопытный с удивлением опознал бы в баронах, путешествующих инкогнито, самого императора, его сына, а также графа Рогендорфа и имперского советника Билвица. Граф Дитмар слегка отстал и разговаривал с молодым мужчиной из свиты, держащимся в седле с элегантной непринужденностью. Щеки собеседника пошли алым, хотя голос, напротив, оставался ледяным. На физиономии графа, напротив, изображалось пристальное внимание, живейшее сочувствие и глубокая личная печаль.

– Я слышал о вашем несчастье, Элеран. Скорблю вместе с вами, мой друг. Позволите спросить о подробностях?