Сезон нежных чувств - стр. 31
– Ну мало ли…
– Что значит – мало ли? Мы про это даже не говорим.
– Надо на девятой странице тогда почитать. Можно?
– О боже, какие глупости вы говорите, комрид Сабиров. Разве так говорят? Он облизал его губы? А?
Рифкат растерянно посмотрел на Мурата, который в полном недоумении тянул себя за уши вверх и пожимал плечами.
– Как грится другое, студенческая группа понимает, о чём идет речь?
Она снова близоруко ткнулась в рапортичку за списком фамилий.
– Комрид Великанова, как вы думаете, может ли он облизать его губы?
– Ну, при желании может, конечно, – краснея, высказалась комсорг, – к примеру, находясь в большом волнении. А вообще надо шире рассмотреть контекст. Или во рту у человека пересохло.
– Комрид Великанова, вы понимаете, что нам тут говорите, как грится другое? В каком таком рту, где вы рот-то узрели? У меня просто слов нет! Комрид Латыпов?
– Может, просто сказать: он поцеловал… ой… то есть…
– Комрид Латыпов, не о том думаете, как грится другое. Комрид Бармин, объясните нам.
– Он облизал губы?
– Уходите от вопроса, комрид Бармин, почему пропустили слово хис? Куда девалось хис? Нет, плохо, плохо. Просто никуда не годно, трищи. Как же мы будем переводить с вами тысячи? Десятки тысяч? Когда вы не можете перевести правильно три простых английских слова? Я просто в ужасе, трищи, как грится другое. Что сделал в данном случае герой произведения «Женщина в белом»? Какие ещё будут варианты, комридс студенты?
Анна Абрамовна вновь принялась разглядывать всех сомневающимися чёрными, навыкат глазами, но сколько-нибудь этичных вариантов перевода трех английских слов ни у кого больше не находилось. Трищи студенты уклончиво отводили глаза в разные стороны.
– Давайте, комрид Сабиров, переводите снова, давайте вместе соберемся с силами и переведём-таки.
– Он облизал…
– Что облизал? Что?
Сабиров ощутимо сжался, боясь выговорить слово, облизнулся, но ничего более не сказал.
– Он облизал… – Анна Абрамовна затаила дыхание, и все тоже затаились, чувствуя кожей, как она снова пересчитала группу. – Ну, как вы не понимаете? Боже праведный, чьи губы мог облизать этот несчастный человек?
– Чьи угодно, – пробормотал Мурат.
– Комрид Стрелкова, вот вы, как девушка, как вы считаете в конце-то концов, чьи губы он облизал?
– Свои, наверное, чьи ещё-то? – обиженно блеснув глазами, заявила Стрелкова, отправляя белокурую прядь за ухо.
– Молодец!!! Ну, наконец-то. Он облизал свои губы! Надо же правильно по-русски говорить, как грится другое. Причём здесь контекст? Надо же правильно по-русски выражаться. Комрид Сабиров, гоу он, читайте дальше, нет, ваш сосед, трищ… Латыпов, продолжайте переводить. Комрид Бармин, успокойтесь, пожалуйста…
– Вот «женщина в пёстром», – сказала Стрелкова, выходя на перемену, – довела народ тремя английскими словами до полной прострации. Я лично чуть в кому не впала. Тяжёлая женщина. Пойдёмте покурим, девочки…
Анна Абрамовна имела почтенное звание старшего преподавателя на кафедре иностранных языков, обожала одеваться в вязанные собственными руками вещи вроде разноцветных шотландских юбочек. Иногда она подолгу задумывалась над каким-то одной ей известным вопросом, делала брови домиком с очень покатой крышей, с какой даже снег счищать не надо – сам сползет под собственным весом, и смотрела при этом в окно. Так могло продолжаться долго. Группа её не тревожила, тихо отдыхая и не проказничая. Очнувшись, она говорила: «Стойте, стойте, комрид Бармин! Чего это вы вдруг пропустили строчку?» Все студенты полагали, что адаптированное произведение «Женщина в белом» Ливитина знает наизусть. Ей не надо даже смотреть в книгу. Не зря же ее прозвали «женщиной в пёстром».