Сэйл-мастер - стр. 16
– А! – хмыкнула труба. – Glasklar[11]. Also,[12] предлагаю заскочить ко мне и взять бесогонного средства, сбор № 14. Кто у вас будет заниматься изгнанием?
– Я, – сказал Сашка, сообразив, что его приказ Белке оставаться на палубе был вполне оправданным: как оборотень, она магическими силами владела в малой степени, а сваливать изгнание беса на одну Саньку было бы и нечестно, и неэффективно.
– Значит, вы и зайдите. Тревога отменяется, вахтенный?
– Отменяется, – согласился Сашка.
Еще через несколько минут они с Санькой, походной жаровней и маленьким пузатым мешочком бесогонного сбора стояли возле обитой заклепками двери в двигательный отсек. Каюта казначея располагалась отсюда неподалеку, в трюме, и Людоедка очень просила «воспевать не слишком громко, а то у меня до сих пор от заговоров таможни башка zerspaltet sich[13]».
Как вскоре оказалось, Людоедка не знала, о чем говорила.
Едва Сашка и Санька разожгли под жаровней небольшой магический огонек и бросили в пламя первую же щепотку сбора, дым пошел такой, что стало не до гимнов – прочихаться бы! Сашке даже показалось, что они с подругой сейчас изгонятся не хуже предполагаемого призрака.
Наконец, дым мало-помалу втянулся в узкую щель под дверью, и оттуда послышался неправдоподобный вой:
– Ой, матушки-батюшки! Что ж я, бедный-несчастный, вам такого сделал, за что живота лишаете!
Голос был противный, театрально плаксивый – какой-нибудь Петрушка из кукольной пьесы для детей, – но ни капли не призрачный. Значит, либо мелкий бес, либо бездомный домовой, который не побрезговал забраться на борт без приглашения.
– Отодвигай бочку от двери и выходи подобру-поздорову, – пригрозила Сандра зловещим голосом.
– Будь поласковее, девица-красавица! Как же баньку натопить и спать уложить, да? А потом уже расспрашивать!
– Сейчас я тебе покажу «поласковее», – пообещал Сашка самым тяжелым тоном, на который был способен, и на пробу врезал по двери кулаком. – Д-добрый молодец, you rotten horsecunt[14]!
Кулаки у штурмана были тяжелые, – недостаточно, чтобы чувствительно сотрясти обитую железом дверь, однако звук получился громкий. Демонстрация силы в сочетании со злобной руганью оказалась действеннее окуривания: их собеседник сдался.
– Все-все! – крикнул голос, на сей звучащий уже нормально, без кукольного издевательства. – Понял, начальник! Выхожу.
Из-за двери послышались сдавленные ругательства (исключительно на архаичном русском), потом – скрежет тяжелой бочки по полу.
– Только дверь не открывай! – крикнула вдруг Санька, побледнев. – Экипаж облучишь!
– Не первый раз замужем! – ответили из-за двери.
Тут же незваный гость просочился прямо сквозь заговоренные створки.
«Заяц» оказался моложе Сашки и Саньки лет на пять – или так выглядел. Совсем еще мальчишка, короче говоря. Одет он был в клетчатую рубашку, мешковатые штаны с большим количеством карманов и парусиновую куртку, которая, казалось, могла бы заменить ему парус, если бы он расставил руки. Босиком, но в грязно-серой шапочке, из-под которой ниже колен свисали длинные черные волосы. В руках парень виновато вертел белый истерзанный ботинок со шнуровкой.
– Ну, утро доброе, начальники, – сказал он, подняв на Сашку и Саньку невинные зеленые глаза, очень большие и яркие на бледном, скуластом лице. – А я чего поделаю, если они… и так, и эдак… и в башмак запихали… и не спросили!