Сейд. Джихад крещеного убийцы - стр. 4
А еще песок помнил кровь... Высохшая, мельчайшими частицами она вошла в песок полноправным гражданином великого кочевья... кровь мальчика, сына пустыни... кровь Сейда, единственного, кто выжил после жестокой резни, устроенной крестоносцами у оазиса Шюкр Аб. Легкая стрела застряла в плече – мальчик даже не подозревал, как ему повезло, что явившиеся с Запада грабители взяли на вооружение стрелковое оружие пустынных кочевников... Арбалетный болт убивал или жестоко калечил, тяжелый лук в пустыне был неудобен, легкие же стрелы разили свои жертвы, не позволяя им сбежать, но оставляя в живых и превращая в ценный товар – рабов. Изнеженный мальчик потерял сознание – он не привык к боли. Его никто никогда не бил, он был любимчиком деревни, ее талисманом, сейдом, рожденным от святого паломника, идущего в Мекку из далекой Иберии. Шок от боли, от страха... он потерял сознание и потому уже не увидел, как страшные, большие, бородатые мужчины в грязных, покрытых пылью пустыни доспехах кромсают тела жителей деревни железом мечей, топчут копытами скудные посевы, режут людей, спуская кровь в арыки... рвут одежды с матери, валят ее на песок пустыни – она пыталась убежать так далеко, как могла, но догнали... Последний, удовлетворив похоть, просто и деловито перерезал ей горло... кровь матери смешалась с песком пустыни...
Кровь из пробитого плеча тонкой струйкой напоила песок... Песок принял жертву.
Когда мальчик открыл глаза, вокруг уже никого не было. Из живых. Был только песок. И тела. Им предстояло стать песком. Именно тогда мальчик понял, что однажды и он станет песком. Как Пророк, да славится имя Его...
Мальчик встал и с удивлением обнаружил у себя в плече стрелу, пробившую его плоть... ЕГО ПЛОТЬ!.. Мальчику стало страшно, и он захотел сейчас же, в этот же миг, избавиться от страшного деревянного штыря, торчащего у него в теле. Схватил, дернул что есть сил... и снова упал, потеряв сознание от боли.
Песок продолжал пить кровь мальчика. Песок начинал любить его.
Торговцы рабами пришли чуть позже. Они всегда приходили после крестоносцев, забирать выживших. Мальчика подняли с песка, уложили на спину верблюда... Дети стоили дорого. Особенно красивые. А мальчик был красивым. В Багдаде или в Каире за него можно было бы выручить целое состояние. Но караван шел в Иерусалим. Не в самом Священном Городе, но за его стенами, там, где кочевники-бедави из путперестов (язычников), не вошедших в джемаат Пророка, устраивали «черные невольничьи рынки», этого мальчика можно перепродать купцам-йезидам. Те повезут товар уже в большие города и сделают свой навар...
Песок слышал, как мальчик очнулся – на третий день. За ним хорошо ухаживали. Ведь он был единственным товаром каравана из четырех верблюдов, что пришел вслед за крестоносцами в разоренный оазис Шюкр Аб. Больше из деревни не выжил никто. Караван шел пять дней. За это время мальчику рассказали о том, что случилось. Объяснили, что его ждет. И мальчик смирился. Он понял, что мама или имам Халель больше не придут за ним. Потому что их убили. И они сейчас в раю.