Sex-shop «Шалунья» - стр. 22
Вот тут громоздилась еще одна странность Мамакина, которую Славик со своим стандартным подходом к жизни постичь просто не мог. Просто не мог. Заключалась она в том, что вокруг писаного, чего уж греха таить, красавца Сени постоянно кружили женщины, и он все время обделывал с ними какие–то тайные делишки. Мамакин вечно таскался с пакетами, полными какого–то барахла, которое он кому–то нес, предлагал, продавал. Он всегда знал, кому в ближнем и дальнем его окружении что нужно, и кому, соответственно, что можно предложить. И предлагал, и, надо сказать, жил в основном за счет дохода с оборота этого барахла в юниверсе, потому что иные источники средств у него были еще более незначительны. Но все же Славик полагал, что совсем не это было основополагающим в отношениях Мамакина с женщинами. Да мало ли вокруг коробейников! Нет, Славик подозревал, что имелось нечто другое у Мамакина, иной скрытый аргумент, привлекавший женщин с неодолимой силой и вынуждавший их липнуть к нему, точно бабочек к цветку чертополоха. Славик был почти уверен, что Мамакин, как знаток множества духовных практик, и сам активно их практиковал. Не в одиночестве практиковал, разумеется, а в женском обществе, помогая пылким и чувствительным натурам открыть в себе полумифическую точку G. А в этом богоугодном деле, как известно, все средства хороши, и внешние факторы не играют такой роли, как внутренние мотивации и скрытые резоны.
Славик почему этим вопросом так озаботился? Да потому что жена его, Лилька, озаботилась накануне. То ли наболтал кто, то ли сорока на хвосте принесла, то ли рекламы насмотрелась. В общем, напиталась темой, прониклась и загорелась. И как только они после ужина и просмотра ТВ в семейную постель завалились, заявляет: хочу! Хочу, говорит, точку G! У всех, говорит, есть, а у меня неизвестно, но лишь она одна может сделать женщину, то есть меня, счастливой вполне. Ищи, говорит, пупсик, найди и простимулируй, как следует. А Славик, надо сказать, до вчерашнего вечера вообще не в теме был. Что странно, учитывая его работу. А может быть, наоборот, по этой причине – профессиональная, так сказать, деформация, ему всяких изысков и на работе хватало. Насмотрелся! Да и как искать? Он к тому времени уже как раз возбудился, пардон за подробности, а чем–то посторонним в таком состоянии заниматься неудобно. Это все равно, что с ломом в руках по лужайке за бабочками гоняться. Да и, в случае Славика, возбуждение могло неожиданно исчезнуть, так же, как внезапно до того появилось, так что времени терять было нельзя. Где искать–то, спрашивает Славик у жены Лилии, а у самого одно только на уме. Там, говорит Лилька. Вечно у нее одни намеки. Вместо конкретных указаний – слова заместители. Там! Недалеко от входа, но сбоку. Или сверху, на потолке. Ищи! Ага, сбоку… Тем более – сверху. Только вперед!
В общем, со всеми этими нервами поиски не задались, прямо скажем. Да и миссию свою, в общем, Славик завершил почти сразу. И ему бы задержаться там, наверху, любым доступным способом, проимитировать работу над заданием жены – нет, отвалился сразу же. И затих. Ему–то хорошо, а Лильке не очень. Разочарована была Лилька, если откровенно. Ну, говорит, что–то ты, пупсик, совсем сегодня торопыга. Ты, говорит, хоть бы как–то с мыслями обо мне, любимой, собрался. Может, говорит, тебя ужином потом кормить, после, по итогу и фактическому результату? Чтобы ты хоть немного на бойцового кобеля походил, и хотя бы из голода резвость проявлял? А, пупс?